– Проклятье! – возмутилась Роуз, которая находилась за тонкой перегородкой. – Я наступила в клей.
«Значит, это тебя слегка притормозит», – подумала я, прислушиваясь к тому, как она скребет ногой по полу.
– Что ты там вообще делаешь?
– Не гони лошадей, Сильви. – Она продолжала шаркать по полу. – Скоро увидишь.
Я подошла к книжной полке и, сама не знаю почему, взяла в руки видеокассету и вставила ее в магнитофон. Сначала появилась серая зернистая картинка, потом наша мама. Когда я смотрела на экран маленького телевизора, у меня возникло ощущение, будто передо мной хрустальный шар с ее лицом. Она стояла перед кирпичным домом в туго затянутом на тонкой талии бежевом плаще, которого я никогда раньше не видела. Затем я услышала голос отца: «Хорошо. Мы записываем. Давай».
Мама нервно рассмеялась и спросила: «Чего давать?»
– Давай объясни, где мы и что здесь делаем.
– Я чувствую себя… глупо.
– Ну попробуй, Роуз.
Она выдохнула.
– Ладно. Меня зовут Роуз Мейсон. Я нахожусь здесь со своим мужем, который держит в руках камеру. Так хорошо, муж-который-держит-камеру? – Отец кивнул, и картинка сдвинулась вверх, потом вниз. – Мы около дома… – Мама замолчала и посмотрела на землю. – Знаешь, мне это не нравится, Сильвестр. Разве мы не можем записать все в блокнот или на аудиокассету, как раньше?
– Хорошо, ты бери камеру, – сказал отец. – А я попр…
Из дальнего конца подвала послышался громкий треск, и свет погас, вместе с телевизором. В следующее мгновение меня окутал непроглядный мрак. Очевидно, то же самое произошло во всем доме, потому что двумя этажами выше завопила Дот:
– Девочки? Эй? Девочки?
– Не смешно, – сказала я Роуз.
– Девочки? Меня кто-нибудь слышит? Эге-гей! Девочки?
Роуз включила фонарик и направила его на свое лицо, которое показалось мне каким-то призрачным. Она протянула второй фонарик мне.
– Во-первых, кто сейчас говорит «эге-гей»? А во-вторых, очень смешно, и ты это знаешь.
– Сильви? Роуз? Эй?
– Нас зовет Дик ван Дот, – заявила сестра. – Думаю, нам следует сходить и посмотреть, что ей нужно.
Когда мы снова вошли в комнату родителей, я услышала, как Дот плещется в темноте, точно большая рыбина, выброшенная на берег. Звуки, которые она издавала, вызвали у меня отчаянное желание положить конец тому, что задумала Роуз, но, к своему стыду, должна признаться, что мысль о докладе и о том, как мне хотелось получить первое место, заставила меня промолчать. Я села на мамину кровать, куда Дот бросила свою форму с крошечными медвежатами. Поскольку остальная ее одежда благодаря мне находилась в корзинке для белья внизу, я знала, что в ванной комнате у нее нет ничего, кроме полотенца.
Роуз подошла к двери и поскреблась в нее.
– Какого черта? – выкрикнула Дот.
Роуз продолжала скрестись в дверь, что привело к новым крикам:
– Девочки? Эй? Девочки?
В конце концов она сдалась и вздохнула. Затем раздался громкий всплеск, и я решила, что она встала в ванне. Потом я услышала, как Дот шлепает мокрыми ногами по линолеуму. Она нащупала ручку, и я увидела, как натянулась веревка. Дверь не сдвинулась с места, Дот принялась по ней колотить, и ее вопли стали совсем отчаянными:
– Девочки! Кто-нибудь меня слышит?
Роуз подошла к маминой кровати и уселась прямо на форму Дот. Наклонившись ко мне, она прошептала:
– Изобрази вопль.
Мне следовало догадаться, что она потребует именно этого. Я покачала головой.
– Давай, – настаивала Роуз.
Вопль представлял собой особый талант, который я случайно открыла у себя несколько нянь назад, когда Роуз придумала игру в прятки в доме. Мы отлично развлекались до тех пор, пока она не спряталась так, что никто не мог ее найти. Через час поисков мы сдались и решили идти спать. Когда я забралась в свою кровать и выключила свет, Роуз протянула руку – она сидела между стеной и матрасом – и схватила меня за шею, а я издала жуткий крик, от которого в жилах стыла кровь. С тех пор Роуз просила меня изображать вопль в самых разных местах: на парковках магазинов, около церкви и в библиотеке. Поскольку я получала удовольствие от того, что для разнообразия ей нравится то, что я делаю, иногда я шла ей навстречу. Но в ту ночь, когда Дот сидела в ванной комнате, я упрямо качала головой.