«Адмирал граф Шпее» проводил более дерзкие и хитро задуманные операции и вскоре оказался в центре внимания в Южной Атлантике. В этом обширном районе в середине октября в игру вступили мощные союзные силы. Одна группа состояла из авианосца «Арк Ройал» и линейного крейсера «Ринаун», действовавших из Фритауна вместе с французской группой из двух тяжелых крейсеров и английского авианосца «Гермес», базировавшегося в Дакаре. У мыса Доброй Надежды находились два тяжелых крейсера – «Суссекс» и «Шропшир», в то время как у восточного побережья Южной Америки крейсировала группа коммодора Харвуда, прикрывавшая важнейшие линии связи с Ла-Платой и Рио-де-Жанейро и состоявшая из кораблей «Камберленд», «Эксетер», «Ахиллес» и «Аякс». Последний был взят из состава новозеландского флота, и команда его состояла в основном из новозеландцев.
«Шпее» обычно быстро появлялся в том или ином месте, наносил удар и вновь бесследно исчезал в океанских просторах. После своего второго появления еще дальше к югу от мыса Доброй Надежды, где он потопил лишь одно судно, приблизительно месяц о нем не было никаких сведений. За это время наши охотничьи группы обшарили все районы, причем особо тщательные поиски проводились в Индийском океане. Оказалось, что именно туда направлялся линкор, и 15 ноября он потопил небольшой английский танкер в Мозамбикском проливе между Мадагаскаром и Африканским континентом. Проведя таким образом обманный маневр в Индийском океане, чтобы направить поиски в том направлении, командир линкора капитан 1-го ранга Лангсдорф, опытный моряк, быстро повернул обратно и, держась далеко к югу от мыса Доброй Надежды, снова вошел в Атлантический океан. Мы предвидели этот маневр, но нашему намерению перехватить линкор помешала быстрота его ухода. Адмиралтейство, по существу, не знало даже, имеем ли мы дело с одним или двумя рейдерами: поиски проводились и в Индийском океане, и в Атлантическом океане. Мы принимали также «Шпее» за однотипный «Шеер». Несоответствие сил противника и контрмер, которые мы вынуждены были принимать, было особенно досадным. Мы все определенно вздохнули с облегчением, узнав, что «Шпее» вновь появился на пути от мыса Доброй Надежды в Фритаун и потопил два судна 2 декабря и одно 7 декабря.
С самого начала войны коммодору Харвуду поручили особую задачу охраны английского судоходства у Ла-Платы и у Рио-де-Жанейро. Он был убежден, что рано или поздно «Граф Шпее» подойдет к Ла-Плате, где он мог рассчитывать на крупную добычу. Коммодор Харвуд тщательно разработал тактику на случай такой встречи. Действуя объединенными силами, его вооруженные восьмидюймовыми орудиями крейсера «Камберленд» и «Эксетер» и вооруженные шестидюймовыми орудиями крейсера «Ахиллес» и «Аякс» могли не только настигнуть, но и уничтожить противника. Однако, учитывая необходимость заправки горючим и ремонта, вряд ли можно было предполагать, что все четыре корабля окажутся на месте в нужный момент. Но даже если бы это и было так, исход дела был спорным. Услышав, что 2 декабря был потоплен пароход «Дорик Стар», Харвуд правильно предугадал дальнейший ход событий. Хотя «Шпее» находился на расстоянии трех тысяч с лишним миль, Харвуд решил, что «Шпее» направится к Ла-Плате. Он рассчитал, что корабль появится здесь около 13 декабря. Поэтому приказал, чтобы все наличные силы собрались к Ла-Плате к 12 декабря. «Камберленд», увы, стоял на ремонте у Фолклендских островов. Однако утром 13 декабря «Эксетер», «Ахиллес» и «Аякс» встретились у скрещения торговых путей у устья реки. И действительно, в 6 часов 14 минут утра на востоке был замечен дым. Час долгожданного боя приближался.
Харвуд, находясь на «Ахиллесе», расставил свои силы так, чтобы атаковать карманный линкор с разных сторон и заставить его распылить свой огонь. Небольшая эскадра Харвуда на полной скорости устремилась вперед. Капитану 1-го ранга Лангсдорфу на первый взгляд показалось, что он имеет дело с одним легким крейсером и двумя эсминцами. И он тоже продолжал двигаться вперед на полной скорости. Но прошло несколько секунд, и он увидел, с каким противником столкнулся, и понял, что ему предстоит бой не на жизнь, а на смерть. Противники теперь сближались со скоростью чуть ли не 50 миль в час. Обе стороны начали бой почти одновременно.
Тактика коммодора Харвуда оказалась более выгодной. В самом начале боя «Шпее» был накрыт залпами восьмидюймовых орудий «Эксетера». В то же время крейсера, вооруженные шестидюймовыми орудиями, также наносили крепкие и чувствительные удары. Немецкий линкор оказался с трех сторон под огнем. Английская атака становилась слишком жаркой, и скоро корабль повернул, прикрывшись дымовой завесой, явно направляясь к реке Ла-Плата. Этот бой длился один час двадцать минут. В течение всего остального дня «Шпее» шел в Монтевидео, преследуемый по пятам английскими крейсерами, лишь изредка обмениваясь с ними огнем. Вскоре после полуночи «Шпее» вошел в Монтевидео, бросил там якорь. На корабле занялись устранением повреждений, пополнением запасов, эвакуацией раненых на берег, переводом экипажа на немецкое торговое судно и передачей донесений фюреру. «Ахиллес» и «Аякс» оставались снаружи, твердо решив довести преследование до конца в случае, если «Шпее» решится выйти в море.
16 декабря капитан 1-го ранга Лангсдорф телеграфировал немецкому адмиралтейству:
«Нахожусь у Монтевидео. Помимо крейсеров и эсминцев, “Арк Ройал” и “Ринаун”. Плотная блокада по ночам, ускользнуть в открытое море и прорваться в отечественные воды невозможно…
Прошу решить, затопить ли корабль, несмотря на незначительную глубину у устья реки Ла-Плата, или предпочесть интернирование».
На совещании под председательством фюрера с участием Редера и Йодля решили дать следующий ответ:
«Попытайтесь всеми способами продлить пребывание в нейтральных водах… Если возможно, прорвитесь с боем в Буэнос-Айрес. Никакого интернирования в Уругвае. Если придется затопить корабль, попытайтесь основательно разрушить судно».
Когда германский посланник в Монтевидео сообщил, что дальнейшие попытки продлить 72-часовой срок пребывания «Шпее» в Монтевидео оказались тщетными, германское верховное командование подтвердило этот приказ.
17 декабря во второй половине дня со «Шпее» было переправлено более 700 человек с багажом на немецкое торговое судно, находившееся в порту. Вскоре после этого адмирал Харвуд вспоминал, что «Шпее» в 18 часов 15 минут снялся с якоря, покинул гавань и медленно направился в море, где его нетерпеливо ожидали английские крейсера. В 20 часов 54 минуты, когда солнце уже село, самолет с «Аякса» сообщил: “Граф Шпее” взорвал себя». Линейный крейсер «Ринаун» и авианосец «Арк Ройал» находились все еще в тысяче миль отсюда.
Лангсдорф не мог пережить потери своего корабля. Несмотря на то, что его поступок был полностью санкционирован правительством, 19 декабря он написал следующие строки:
«Теперь только своей смертью я могу доказать, что боевые силы Третьей империи готовы умереть за честь своего флага. Я один несу ответственность за потопление карманного линкора “Адмирал граф Шпее”. Я счастлив искупить своей жизнью какую-либо тень, падающую на честь флага. Я гляжу в лицо своей судьбе с твердой верой в будущее нации и моего фюрера».
Той же ночью он застрелился. Так закончился первый вызов со стороны надводных кораблей, брошенный английской торговле на океанах. Ни один рейдер не появлялся больше до весны 1940 года, когда была начата новая кампания с использованием замаскированных торговых судов. Такие суда было труднее обнаружить, но, с другой стороны, с ними можно было справиться меньшими силами, чем те, которые были необходимы для уничтожения карманного линкора.
Исход боя у реки Ла-Плата вызвал ликование в английском народе и повысил наш престиж во всем мире. Зрелище трех более слабых английских кораблей, атаковавших и обративших в бегство противника, обладавшего гораздо более мощными орудиями и броней, вызвало всеобщее восхищение.
Глава 9
Скандинавия, Финляндия
Простирающийся от входа в Балтийское море до Полярного круга полуостров длиной тысячу миль имел огромное стратегическое значение. Спускаясь к океану, норвежские горы разбиваются на множество островов, окаймляющих берега. В территориальных водах между этими островами и материком пролегает коридор, которым Германия могла пользоваться для выхода в открытое море, с весьма ощутимым ущербом для нашей блокады. Германская военная промышленность зависела главным образом от поставок шведской железной руды, которая летом поступала через шведский порт Лулео, в северной части Ботнического залива, а зимой, когда залив замерзал, – через порт Нарвик, на западном побережье Норвегии. Примириться с наличием такого коридора значило допустить, несмотря на наше превосходство на море, чтобы под прикрытием нейтралитета весь этот грузопоток шел беспрепятственно. Военно-морской штаб был сильно обеспокоен этим важным преимуществом, которое предоставлялось Германии, и я при первой возможности поднял этот вопрос перед кабинетом.