Об авторе

Зеев Бар-селла. Литературный вундеркинд, как он сам себя называет.

Интервью в журнале "Лехаим", апр. 2006

Зеев, прежде чем говорить о вашей новой книге, вышедшей к 18-й Московской международной книжной ярмарке и занявшей центральное место на стенде Издательского центра РГГУ, хотелось бы узнать вашу историю. Вы родились в Москве?
– В Москве, на Чистых прудах.

До репатриации в Израиль у вас было другое имя?
– Да, Назаров Владимир Петрович. Но я решил стать тем, кто я есть. Зеев Бар-Селла означает «Волк, Сын Скалы». Зеев – Владимир, это еще со времен Жаботинского общепринятый перевод. «Сын Скалы» – перевод отчества: Петр – «камень», «пэтра» – «скала».

Кем были ваши родители?
– Моя мать, Лидия Исааковна Худак, после замужества – Назарова, выпускница Литературного института. Она занималась литературной критикой, была переводчиком и редактором. Отец, Петр Владимирович Назаров был полковником Генштаба, служил в Главном разведывательном управлении. После его смерти в 1969 году я по ряду признаков смог понять, что он был одним из ведущих разработчиков военной доктрины Советского Союза. Кроме стратегии он занимался вопросами военной истории. Это был очень интересный человек, и у него было чему поучиться. Он научил меня анализировать материал. Научил, как по случайным, на первый взгляд не относящимся к делу данным выстраивать реальную картину события. Книга, которую я написал, стала возможна во многом благодаря его «урокам».

Известно ли, как ваша семья попала в Москву?
– Мать родилась в Ростове-на-Дону в 1918 году. В 1920-м ее семья переехала в Москву. А отец попал в Москву уже после войны. Он учился в Академии имени Фрунзе, потом в Академии Генерального штаба. А до войны мотался по всей стране, как любой военный человек. Я родился в Москве в 1947 году.

Назаров – еврейская фамилия?
– Нет, мой отец – русский. Прабабка была черкешенка. Род его – от донских казаков. Ситуация в его семье была такая же, как в «Тихом Доне». Дед его привез с Кавказа жену-черкешенку. Когда стало очевидно, что станичники хотят убить ее, он сбежал с нею в ближайшую русскую губернию. Среди моих предков были кадровые военные из казаков, служившие в царской армии. Последний после Каледина выборный атаман Войска Донского генерал Назаров – мой родственник. Область обитания моих предков – север Донского края. Там родился генерал Назаров, в станице Филоновской, – там же, где и истинный автор «Тихого Дона». Так что постоянно моя судьба как бы «скрещивалась» с ним.

То есть вопрос авторства «Тихого Дона» заинтересовал вас не случайно – ваши корни с Дона…
– Я думаю, что личный момент сыграл самую незначительную роль. Меня привлекло другое. Я занимаюсь наукой, а в области русской филологии проблемы сложнее, чем подлинное авторство «Тихого Дона», никогда не было. Единственное, с чем ее можно сравнить, – с проблемой авторства «Слова о полку Игореве».

Чем же вызван этот интерес?
– Прежде всего, отсутствует главный материал научного исследования – документы. Мы имеем только опубликованный текст романа. Я начал работу с того, что поставил перед собой чисто академический вопрос: возможно ли определение подлинности или подложности какого-либо текста, его принадлежности тому или иному перу безо всяких «уличающих» документов?

То есть без рукописей, написанных почерком автора, без черновиков и вариантов?
– Совершенно верно. Что может сказать о себе сам текст? Когда я в 1982 году начал анализировать текст романа, я увидел чудовищные несоответствия официальной версии и понял: автором его может быть кто угодно, но не Шолохов.

Свое образование вы получили в Москве или уже в Иерусалиме?
– Начал учиться в Москве. В 1968 году был отчислен с кафедры классической филологии МГУ, со второго курса. К тому времени у меня уже были печатные работы. Я был вундеркиндом, начал рано. Первая моя работа была посвящена дешифровке так называемого «фестского диска» – памятника Древнего Крита. Тем не менее из университета меня исключили за несдержанность поведения: к тому времени я возлюбил сионизм и открыто говорил об этом.

А почему вы «возлюбили» сионизм? Потому что у мамы были еврейские корни?
– То, что я – еврей, я знал с четырех лет. И испытывал соответствующее давление общества. То есть все обычные проблемы еврейского мальчика в Советском Союзе в последние годы жизни Сталина и первые послесталинские годы.

Почему же вы ощущали себя евреем, а не потомком донских казаков и русских офицеров?
– Потому что евреем воспринимали меня окружающие. Я, честно говоря, особой разницы между собой и ими не видел. Но они видели ее очень четко и безошибочно определяли мое место в этом мире. В конце концов мне это надоело. В 1964 году мне, семнадцатилетнему, впервые рассказали об Израиле. И я решил уехать, – что и сделал, как только появилась возможность. В Иерусалиме я поступил в университет на отделение лингвистики, затем перевелся на славистику. Отслужил в армии. Первая моя книга, вышедшая в Махачкале, была посвящена проблемам лингвистики. Весь тираж ее был уничтожен: к моменту ее выхода я уже жил в Иерусалиме.

Когда вы уехали?
– В ноябре 1973-го. Визу получил в день прекращения огня в Войне Судного дня.
...

Источник: http://www.lechaim.ru/ARHIV/168/LKL.htm