Об авторе

Ли Брэкетт (1915—1978) родилась в Лос-Анджелесе, росла в окрестностях Санта-Моники. В детстве Брэкетт была девчонкой-сорванцом, зачитывалась романами Эдгара Райса Берроуза и Генри Райдера Хаггарда, а вскоре начала сочинять собственные истории о фантастических приключениях. В биографической заметке к сборнику ранних произведений писательницы «Марсианский гладиатор» («The Martian Quest») говорится, что с первыми пробами пера Ли Брэкетт ознакомился Генри Каттнер, который и представил ее калифорнийским фантастам: Кливу Картмиллу, Роберту Хайнлайну, Джулиусу Шварцу, Джеку Уильямсону, Эдмонду Гамильтону и многим другим, включая тогда еще не печатавшегося Рея Брэдбери. Свой первый рассказ Брэкетт опубликовала в 1939 году в журнале Джона Кэмпбелла « Astounding», но быстро переметнулась в лагерь палп-фантастики, став постоянным автором «Planet Stories». Брэкетт писала также «крутые» детективы, например ее первый роман «Нет толка от трупа» («No Good froт a Corpse»).
Писательница вышла замуж за Эдмонда Гамильтона в канун Нового, 1946 года. Пара обзавелась домом в калифорнийской пустыне и фермой в Кинсмане, Огайо. В эссе «Эдмонд Гамильтон, каким я его знал» («Edmond Hamilton: As I Knew Him») Джек Уильямсон вспоминает: «Они познакомились в 1940-м, в год, когда был опубликован ее первый рассказ. Мы тогда находились в Лос-Анджелесе вместе с Джулиусом Шварцем, литературным агентом Эда. Ли начала как автор искусного, яркого фэнтези и научной фантастики, а также „крутых" детективов. Во время войны она стала успешным сценаристом, написав в соавторстве с Уильямом Фолкнером сценарий для фильма Говарда Хоукса „Глубокий сон" („The Big Sleep") по роману Раймонда Чандлера. Когда я спрашивал ее о Фолкнере, она называла его крайне любезным джентльменом с Юга, который был постоянно озабочен мыслями о том, как бы вернуться на берега Миссисипи и получать по 500 долларов в неделю».
Друг и почитатель таланта Брэкетт Майкл Муркок рассказывал: «Как и большинство ее героев, Ли предпочитала жить не по правилам. Она всегда твердила, что ее первой любовью было сайнс-фэнтези. Твердила нарочито вызывающе, хотя платили за работы в этом жанре куда
меньше, чем за прочие публикации в палп-журналах. Меньше даже, чем за другие разновидности фантастики. Если бы она решила писать о трущобах Лос-Анджелеса, а не о закоулках космических далей, она заработала бы гораздо больше... Жажда свободы заставила ее и многих других современников выбрать менее прибыльный жанр». И далее: «Было время, когда на сайнс-фэнтези смотрели свысока, как на внебрачное дитя научной фантастики (жанра, посвященного научным догадкам) и фэнтези (жанра, посвященного магии)».
За несколько недель до кончины, в 1978 году, Ли Брэкетт сдала на студию черновик сценария к фильму «Империя наносит ответный удар» («The Empire Strikes Back»). Картина посмертно посвящена писательнице. Причастность королевы космической оперы к «Звездным войнам» («Star Wars»), крупнейшей фантастической саге того времени, явилась решающей в дальнейшем коммерческом успехе жанра в целом.
Поскольку литературный жанр — это форма общения между писателями, один из возможных подходов к исследованию заключается в том, чтобы отыскать авторов, которые утверждают, что создают космическую оперу, и посмотреть, что именно они делают и что об этом говорят. Особого внимания заслуживают те, кто выбивается из общего ряда, выбирает необычный подход и нетрадиционные методы сочетания науки и фантастики. Основываясь на интервью и эссе, посвященных представлениям подобных авторов о собственной работе, можно заключить, что эти люди абсолютно не сходятся во мнениях относительно того, какой должна быть научная фантастика и как ее, собственно, писать. Такое разногласие является благодатной почвой для формирования жанра. Во вступительной статье к единственной составленной ею антологии «Планетарные истории. Лучшее. Выпуск № 1» («The Best of Planet Stories №1») Ли Брэкетт заявила, что пишет космическую оперу: «В течение пятнадцати лет, с 1940 по 1955 год, когда журнал не выходил, мои отношения с издателями „Planet Stories" складывались так хорошо, как можно только мечтать. Мне была предоставлена испытательная площадка, где я пробовала свои силы и набиралась опыта, — уникальная возможность для начинающего автора. Мне присылали чеки, спасавшие от голодной смерти. В последующие годы журнал обеспечил мне стабильный рынок сбыта историй, которые мне больше всего нравилось писать. Короче говоря, я им чертовски обязана. „Planet Stories", не стыдясь, печатали космическую оперу».
Далее следует целый панегирик любимому жанру: «Так называемая космическая опера — это сказка, героический эпос о нашем месте в истории. Еще несколько лет назад Циолковского называли фантазером. Годдард, гений, опередивший свое время, должен был притворяться, что его ракеты предназначены для исследования верхних слоев атмосферы, просто потому, что опасался произносить слово „космос". Важные шишки, у которых мозги в заднем кармане, продолжали сидеть на них, презрительно посмеиваясь, пока спутник не вышел на околоземную орбиту, напугав их до заикания. Но космическая опера уже давно рассказывала о межзвездных перелетах, путешествиях по Солнечной системе и к другим мирам, к иным галактикам; рассказывала десятилетиями, с большим или меньшим мастерством, но с огромной любовью и энтузиазмом. Те истории были призваны расширить наше узкое сознание, вырвать за пределы небосклона в бесконечные дали глубокого космоса, где сияют огромные светила и сверхновые простирают свои огненные вуали длиной в парсеки. Где туманности Угольный Мешок и Конская Голова исполнены темной тайны; где зловеще подмигивают цефеиды и миллиарды безымянных планет могут оказаться пристанищем для многочисленных странных жизненных форм. Эскапизм? Да, черт возьми! Но вот что смешно: сейчас очевидно, что бежали мы в ту реальность, которую до сих пор некоторые пытаются отрицать, шарахаются от нее, словно дьявол от святой воды, в страхе посмотреть вверх и вовне».
В середине 1970-х годов один европейский критик заявил (в «Le Space Opera et l'Heroic Fantasy»), что у жанра два полюса: Эдгар Райc Берроуз и Эдмонд Гамильтон. Гамильтона отличают «сражения галактического масштаба, четко обозначенное противостояние между человечеством и враждебными инопланетными расами, поставленная под угрозу судьба мироздания». А стиль Берроуза несет печать живописной, «анахроничной барочности первых комиксов о Флэше Гордоне». И если впоследствии кто-либо и занимал в жанре ведущую позицию, полярную по отношению к Гамильтону, то это Ли Брэкетт.
Дэвид Прингл в эссе 1990 года об истории развития космической оперы пишет: «..До космической оперы существовала еще одна, менее пафосная и более развлекательная форма фантастики, посвященная космическим путешествиям. И если появившиеся в 1928 году „Космический жаворонок" („The Skylark of Space") „Дока" Смита и первая повесть о Межзвездном патруле Гамильтона стали лучшими образцами жанра на раннем этапе, то предшественник мог похвастаться собственным „эталоном качества" за полтора десятилетия до этого... В 1912 году журнал „All-Story" начал публиковать роман „Под лунами Марса" („Under the Moons of Mars") Эдгара Раиса Берроуза, который позже был переиздан под названием „Принцесса Марса" („A Princess of Mars"). Жанр произведения со временем получил название „планетарного романса". Я нахожу этот термин крайне точным для обозначения еще одного обособленного поджанра фантастики, противопоставленного космической опере по ряду признаков, но имеющего с нею достаточно общих черт. Многие путают эти два поджанра...»
А Муркок в своем уже цитировавшемся эссе писал: «Общеизвестно, поскольку Рэй сам говорил об этом, что его Марс, как и Пурпурные пески Балларда, вовсе не так уж отличается от Марса, каким его представляла Брэкетт. И до того, как весь мир убедился, насколько Брэдбери хорош, он с завидным постоянством печатался в тех же палп-журналах, что и Ли. Сама Брэкетт боготворила Берроуза, но тому явно не хватало ее поэтического видения, ее особого описательного таланта, и, на мой взгляд, лучшие из ее марсианских историй до сих пор дадут сто очков вперед чьим угодно другим».