Об авторе

Вениамин Цукерман:
Я прожил удивительную жизнь
Родился Вениамин Аронович Цукерман 6 апреля 1913 года в Витебске, где прожил первые 15 лет своей жизни. Семья небольшая - мать, отец и младший брат Шурик. Жили скромно, особенно после смерти отца, последовавшей в 1922 году после тяжелой болезни. Центром семьи стала мать - красивая, добрая, очень музыкальная женщина. Видимо, от мамы унаследовал он музыкальные способности. Однако музыкантом не стал - отвлекли любовь и интерес к технике. И все-таки музыка оказала большое влияние на мальчика и всю его дальнейшую жизнь. Уже в зрелом возрасте Вениамин Аронович напишет своему другу: "Музыку не бросайте. Ее великая роль и доброе влияние на жизнь человека - много более вечная и неделимая вещь, чем, скажем, стабильность протона".
В 1919 году школы не работали. Цукерман научился читать в 6 лет, осваивая грамоту по вывескам. В 9 лет он выполнил первую, сложную для этого возраста, электротехническую задачу - провел свет в свою квартиру. Деньги на провода, ролики, выключатели копились полгода. Но какую же радость испытал мальчик, когда в комнатах, наконец, появился свет, и он своими руками совершил это маленькое чудо. В 12 лет увлекся радиотехникой, построил детекторный радиоприемник. Все это делалось с огромной напористостью, увлеченностью. Эти черты характера проявились у Вениамина Ароновича с детства.
В 1928 году, окончив витебскую семилетку, Цукерман переехал в Москву, чтобы продолжить образование. Он поступил на чертежно-конструкторские курсы. Вскоре после окончания курсов произошла еще одна знаменательная встреча. Вот как о ней пишет Вениамин Аронович: "После получения диплома о среднем образовании и о строительной специальности в моей жизни произошли значительные перемены. Они были связаны с увлечением радиоделом. Денег на книжки не хватало, и я часто заходил в Ленинскую библиотеку, чтобы почитать журнал "Радиофронт" или другую литературу по радиотехнике. Однажды во время таких занятий ко мне подошел сероглазый, светловолосый человек лет тридцати и, показывая рукой на разложенные книги, сказал:
- Я давно наблюдаю за Вами. Вы работаете в области радиотехники?
- Нет, я просто радиолюбитель.
- Мне нужен лаборант для работы в рентгеновской лаборатории. Судя по тому, что читаете, Вы могли бы занять эту должность.
Так состоялось знакомство с Евгением Федоровичем Бахметевым".
Молодой профессор увлек юношу рассказами о необыкновенных возможностях лучей Рентгена. Уговоры упали на благодатную почву. Судьба человека была решена. Начав работать в рентгеновской лаборатории 16-летним парнишкой, Вениамин Аронович уже не покидал лабораторию всю свою жизнь, отдав любимому делу почти 60 лет.
"Люди моего поколения начинали работать в науке тогда, когда эта специальность была совсем не престижной, - написал в автобиографической статье Вениамин Аронович Цукерман. - Платили в науке мало, шли туда, в основном, по призванию. Никто не думал и не мечтал, что когда-нибудь она - Наука - станет производительной силой, да еще какой силой! А силы ученых были малочисленны.
10 сентября 1930 года я открыл двери в новый мир - в рентгеновскую лабораторию ОИАМ (Отдел испытания авиационных материалов) ЦАГИ. Я был зачислен препаратором в не существовавшую в то время рентгеновскую лабораторию Московского машиностроительного института. В 1934 году я получил должность инженера, а с 1936 года стал зав. рентгеновской лабораторией того же института."
Когда была организована рентгеновская лаборатория в Благовещенском переулке, у Вениамина Ароновича появились новые друзья. Эта дружба осталась на всю жизнь. Первым в лабораторию совсем молоденьким пареньком пришел Виталий Лазаревич Гинзбург. Было ему тогда, в 1931 году, 16 лет. Через несколько десятилетий он станет известным академиком, открывшим и обосновавшим радиоизлучение Солнца, галактик и многое другое.
Вторым появился Лев Владимирович Альтшулер - крупнейший специалист по динамической сжимаемости вещества и методам получения сверхвысоких давлений. Гинзбург работал сравнительно недолго, до 1934 года, а со Львом Владимировичем проработал Цукерман под одной крышей более трех десятилетий, вплоть до 1969 года.
Скоростной рентгенографией Цукерман - Альтшулер начали активно заниматься с 1934 года. В 1936 году появились их первые публикации на эту тему. В конце 1940 года они рентгенографировали свободное падение металлического керна при скорости движения 7 - 8 метров в секунду. Научившись получать отчетливые рентгенограммы, перешли к опытам с летящей пулей.
Эти опыты ученые проводили в Политехническом музее. Там Вениамин Аронович Цукерман работал по совместительству, по воскресеньям, руководителем рентгеновского отдела. Семья была большая, на его иждивении находилось четыре человека: больная мать, жена - 3инаида Матвеевна Азарх, тогда студентка, брат, тоже студент, и дочь Ирина, которой тогда было три года. В Политехническом музее за воскресную выездную лекцию платили хорошо - до 100 рублей.
Однажды Вениамин Аронович и Александр Иванович Авдеенко у входа в парк поймали кошку, засунули ее в футляр от переносного рентгеновского аппарата (он имел вид чемодана). Кошка отчаянно мяукала, устроила великолепное "паблисити", народа собралось много, и в конце лекции Цукерман торжественно "просветил" кошку: показал ее скелет и ребра, не вынимая из чемодана, а затем отпустил беднягу на свободу. Успех был полный!
"Так вот, в одно из воскресений марта 1940 года мы с Александром Ивановичем Авдеенко впервые в СССР получили рентгенограмму малокалиберной пули в свободном полете, - вспоминал Вениамин Аронович Цукерман. - На всю жизнь мне запомнились те минуты, когда я стоял у большого шкафа, являвшегося импровизированной фотокомнатой, с нетерпением ждал, пока вдруг Александр Иванович не закричал: "Есть пуля!". Такие мгновения незабываемы".
Целых десять лет, в том числе все годы войны, кенотрон исправно служил во всех опытах по импульсной рентгенографии как источник коротких рентгеновских вспышек. Его применяли в десятках военных лабораторий страны. Только в 1948 году ученые додумались до специальных трубок с анодом в форме иглы, которые с 50-х годов начали вытеснять, а сейчас полностью вытеснили кенотроны из практики импульсной рентгенографии.
Вениамин Аронович Цукерман в соавторстве с женой Зинаидой Матвеевной Азарх написал книгу "Люди и взрывы". Жизни и деятельности ученого, который был одной из ярких ключевых фигур атомного проекта России, полностью посвящен один из номеров научно-популярного журнала "Атом".
Вот что пишет В. А. Цукерман о своей работе в годы Великой Отечественной войны: "Московские институты Академии наук были эвакуированы сразу после первой ночной бомбардировки столицы - 22 июля 1941 года. 23 июля на Казанском вокзале нас встречал легендарный полярник и вице-президент Академии, Герой Советского Союза Отто Юльевич Шмидт. Вместе с нами, но в товарных вагонах, прицепленных к тому же составу, ехало оборудование нашей и других лабораторий института. На новом месте - во флигеле Казанского госуниверситета по улице Чернышевского - мы смонтировали свои рентгеновские установки и начали работать очень быстро. В первых числах августа можно было продолжать исследования. Мы контактировали с лабораторией космических лучей Физического института. Потом были другие работы, мы занялись ружейным бутылкометом, потом я горел на испытательном полигоне под Москвой, попал в госпиталь на Басманной улице. Снова в госпитале меня спасала Зинаида Матвеевна. Вопреки предсказаниям докторов, провел я в госпитале всего полтора месяца - с 14 июля по 23 августа 1942 года. Время было горячее, враг рвался к Сталинграду, да и бомбардировки Москвы, хотя и изредка, но бывали.
Сразу после выписки 25 августа я с 3инаидой Матвеевной срочно выехали в Голутвин. Там был испытательный полигон и КБ известного специалиста по минометам Шавырина. У нас оставалось еще два десятка бутылок с горючей смесью, и мы хотели испытать их при стрельбе из шавыринских минометов. В КБ Шавырина один из конструкторов рассказал нам о "странных" кумулятивных немецких снарядах с выемками в передней части, захваченных в боях на Ленинградском фронте под Тихвином. Было непонятно, как они работают, как пробивают танковую броню и поджигают танки.
Ночевали в гостинице при КБ. Ночь выдалась неспокойной, немец снова бомбил Москву и окрестности - неподалеку от Голутвина, видимо, в Коломне. И вот здесь вдруг пришла в голову ясная мысль: надо исследовать взрывы методами импульсной рентгенографии.
В первых числах сентября 1942 года встретился с известным специалистом в области взрыва Ю. Б. Харитоном.
Еще в 1939 году Юлий Борисович Харитон совместно с Яковом Борисовичем Зельдовичем впервые осуществили расчет цепной реакции деления урана. Позднее Ю. Б. Харитон и Я. Б. Зельдович стали академиками, трижды Героями Социалистического Труда, Лауреатами Ленинской и Государственных премий. Внесли неоценимый вклад в ядерную физику, физику элементарных частиц, астрофизику, космологию.
В. А. Цукерман рассказал Ю. Б. Харитону об идее снимать рентгеном взрывы вообще, и кумулятивный взрыв в частности. Харитон идею очень одобрил. Написал несколько рекомендательных писем в Казань, чтобы познакомить нас с методами изучения взрыва и с явлениями при взрыве. Вскоре мы вернулись в Казань. За несколько месяцев в пристройке к нашему зданию организовали камеру для изучения взрывных явлений рентгеновскими лучами. Первую рентгенограмму явлений при взрыве детонирующего шнура получили в конце декабря 1942 года. А в первом квартале 1943 года опыты по импульсной рентгенографии взрывных процессов стали проводиться регулярно".
В то же время Вениамин Аронович познакомился с другим известным специалистом по горению и взрыву - Яковом Борисовичем Зельдовичем. Уезжая в феврале в Москву, Зельдович забрал несколько рентгенограмм взрыва маленьких моделей кумулятивных зарядов. Передал эти рентгенограммы Харитону. В архиве В.А.Цукермана хранится первое письмо, полученное от Юлия Борисовича. Оно звучит примерно так: "Многоуважаемый товарищ Цукерман, простите, что не запомнил Ваше имя и отчество! Показывал Ваши снимки народному комиссару боеприпасов Б. Л. Ванникову, они произвели на него большое впечатление. Он просил Вас приехать в Москву для доклада на коллегии наркомата о Вашем методе".
"Весь 1943 год мы активно изучали работу кумулятивных зарядов, - писал в своих воспоминаниях В. А. Цукерман. - В марте 1944 года возвратились в столицу и быстро приступили к продолжению взрывных опытов. К этому времени стало ясно: пробой брони происходит мелкими частицами металла оболочки, расположенной внутри кумулятивной выемки. Началось строительство импульсных рентгеновских установок в нескольких московских институтах. В октябре 1944 года я получил свою первую награду - орден "Знак почета" - за работы в области импульсной рентгенографии взрывов.
В конце 1945 года к Вениамину Ароновичу Цукерману в рентгеновскую лабораторию Института машиноведения АН СССР в Москве пришел Ю. Б. Харитон и спросил:
- Можете ли Вы своим методом определить степень сжатия металлического шарика, помещенного в заряд взрывчатого вещества, в момент взрыва?
Получив утвердительный ответ, Харитон продолжал:
- Необходимо будет перенести Вашу экспериментальную базу из столицы во вновь создаваемый центр. Для этого Вам и Вашим сотрудникам, возможно, придется покинуть столицу на год-полтора.
Никто из уехавших с В. А. Цукерманом (Л. В. Альтшулер, А. А. Бриш, К. К. Крупников, И. Ш. Модель) не думал, что сроки работы вне столицы растянутся на десятилетия. О целях предстоящей работы можно было догадаться, поскольку в январе 1946 года среди многих поздравительных телеграмм, полученных в связи с награждением Цукермана и Альтшулера Сталинской премией, была телеграмма от руководителя атомного проекта России Игоря Васильевича Курчатова. Премия была присуждена за изобретение методов импульсной рентгенографии явлений при выстреле и взрыве.
На "объект" Цукерман приехал 22 мая 1947 года. Ученые жили здесь относительно свободно, "хотя и вольны, но хранимы", как пелось в песенке, популярной на "объекте". Но рядом с ними на строительстве производственных помещений и институтских зданий трудился многочисленный контингент заключенных. Ученые применили к себе их лозунг: "Запомни эту пару строк: работай так, чтоб снизить срок".
Коллектив теоретиков, экспериментаторов и конструкторов "объекта" напоминал реторту с непроницаемым стеклом, в которой развивались цепные реакции идей. Главным катализатором этих реакций в первые годы был Яков Борисович Зельдович, а главным экспериментатором, вдохновителем и руководителем многоплановых исследований - Вениамин Аронович Цукерман.
"Я прожил удивительную и счастливую жизнь, - напишет о себе Вениамин Аронович Цукерман. - За мой век было четыре крупных войны, не считая таких "мелких", как события на озере Хасан, на Холхин-голе и им подобных. На моем веку человечество прочно село в автомобиль и самолет, радио и телевидение стали завсегдатаями нашего быта, открыта атомная энергия, полупроводники, структура генов и хромосом и многое другое. Наконец, определение "счастливый", "счастливую" (жизнь) в первый раз сказал мне замечательный ученый и человек Игорь Евгеньевич Тамм, когда в последний раз, в 1968 году 26 ноября, мы с Сергеем Ивановичем Лобовым были у него в Москве на квартире. Он уже был на искусственных легких, прекрасно знал мою ситуацию, знал, что за два года до этого у нас умер сын (не проходит и дня, чтобы мы с Зинаидой Матвеевной не вспоминали об этом), знал, что я слепой, а дочь наша глухая, и тем не менее, он первый сказал: "Вениамин Аронович, Вы счастливый человек".
Человеческое счастье - явление многокомпонентное. Победы и поражения перемежаются в нем. А эти категории нельзя алгебраически складывать, вычитать друг из друга и дальше определять: если остаток положителен - человек счастлив, если отрицателен - то несчастлив. И, тем не менее, я вправе говорить, что прожил счастливую жизнь. С первых дней работы в лаборатории, мне посчастливилось работать с хорошими, можно сказать, замечательными людьми. Мне повезло с женой - Зинаидой Матвеевной Азарх, без которой я, разумеется, не смог бы не только работать, но и жить...
Нам повезло и с дочерью. Глухота никак не сказалась на ее интеллекте, и дай бог всем иметь такую дочь, как наша. Мне кажется, у нас хорошая внучка. Она нашла себе избранника по сердцу - с бородой и усами, все как полагается нынче. Хочу надеяться, что все у них будет в порядке. Правда, ей только недавно исполнилось 18 - в этом отношении пошла она в бабушку, с которой мы расписались, когда 3инаиде Матвеевне было 19 лет".
Вениамин Аронович являл собой пример исключительной нравственности и стойкости, хотя судьба была жестока к нему: постепенное угасание зрения и полная слепота к 45 годам, потеря слуха его 9-летней дочерью, трагическая смерть после страшной неизлечимой болезни горячо любимого, талантливого 17-летнего сына.
Вениамин Аронович Цукерман скончался, не дожив до своего 80-летия полтора месяца.
На мемориальной Доске, установленной на здании института, в котором до последнего дня, наступившего в 1991 году, работал В. А. Цукерман, выгравированы все титулы и награды ученого, который всю свою жизнь считался "закрытым": "талантливый изобретатель, Герой Социалистического Труда, лауреат Ленинской и Государственных премий, доктор технических наук, профессор Вениамин Аронович Цукерман, основоположник отечественной импульсной рентгенографии, разработчик и испытатель ядерного оружия, страстный пропагандист науки и культуры".