У Чека подкосились усталые ноги. Слова застряли у него в горле, а щеки залил кирпичный румянец.
— Я?.. Это… Мариан Ткачик, — выдавил он наконец с трудом.
Лицо футболиста осветилось дружеской улыбкой.
— Хорошо играл! — Стефанек обнял его за плечи. — У тебя есть задатки настоящего игрока. Да и гол ты забил первоклассный.
Манюсь вздохнул с облегчением. Он озорно прищурился и бросил с гордостью:
— Играем понемножку, пан Вацек, — и тотчас же добавил: — А я вас знаю. Я бываю на каждом матче на Конвикторской.
— И на тренировки тоже приходишь?
Манюсь так съежился, будто кто-то вылил ему за шиворот стакан холодной воды. Не желая, однако, обнаруживать свое смущение, он лихо ответил:
— Бываю время от времени. Присматриваюсь к вашим комбинациям.
Стефанек оглянулся и увидел Игнася Парадовского с мячом в руках.
— Ого, да у вас прекрасный мяч! — сказал Стефанек. — Покажи-ка его, братец!
Пока он тщательно осматривал мяч, Манюсь дрожал, как в лихорадке. Ноги горели, как будто он стоял на раскаленных углях. Больше всего ему хотелось растаять в воздухе или провалиться сквозь землю. Наконец он почувствовал на себе внимательный взгляд Стефанека и услышал:
— Откуда у вас этот мяч?
Наступило тягостное молчание. Стефанек повторил свой вопрос.
— Организовали его, — ответил Манджаро.
— Ах, вот как? — Стефанек прикинулся удивленным. — Как же вы его организовали?
Собравшись с силами, Манюсь прищурился, улыбнулся и заявил:
— Мы одолжили его на один матч.
— А где же вы его одолжили?
— В «Полонии», пан Вацек.
Стефанек помрачнел.
— Зачем ты лжешь? — спросил он резко.
Мальчик побледнел, лицо его перекосилось.
— А чем же мы должны были играть, — пробормотал он, — тряпичным, что ли?
— Так ты что, не мог прийти и попросить?
— Я побоялся.
— А воровать не побоялся?
Чек рванулся. В его кошачьих глазах вспыхнул гнев:
— Я не воровал! Я собирался отдать!
— И самовольно взял тогда на тренировке?..
— Но ведь матч был уже на носу… и… я пообещал товарищам, что достану.
— Говорил я, что влипнем! — простонал стоящий рядом Манджаро.
У Манюся на глазах сверкнули слезы. Подняв голову, он громко сказал:
— Они ничего об этом не знали: это все я сам.
Стефанек отпустил мальчика, ударил несколько раз
мячом об землю и сказал:
— Нужно было прийти и попросить, мы бы вам одолжили. А сейчас что же это получается: играете ворованным мячом?..
Не дожидаясь ответа, он протолкался сквозь кольцо окружавших его мальчиков и направился к воротам. Уже у самого пролома он неожиданно оглянулся и помахал ребятам рукой:
— Приходите завтра в пять, поговорим.
Но никто не отозвался. И, только когда Стефанек скрылся в проломе, Жемчужинка пробормотал:
— Люди добрые, так ведь это же сам Стефанек из «Полонии»! Пришел на наш матч. Вот так неожиданность!
Манджаро, который считал, что несет личную ответственность за все, что происходит в клубе, был расстроен.
— Я знал, что так получится! — сказал он как бы про себя. Потом, точно очнувшись, он, сжав кулаки, направился к Чеку:— Видишь, что ты натворил! Теперь будут думать, что мы все такие.
Манюсь, сунув руки в карманы, повернулся боком и остановился в выжидательной позе.
Улыбка давно исчезла с его лица. Это был уже не обычный веселый, озорной Манюсь. Глаза его пылали гневом, губы дрожали, во всей его фигурке было что-то угрожающее.
— В чем дело, Манджаро? — процедил он сквозь зубы.
— Дело в чести всей команды.
— Так ведь я же ему сказал, что это я сам…
— Ты думаешь, он поверил?
— Я сказал правду.
Манджаро сплюнул ему
под ноги:
— Тьфу! Мне совестно за тебя!
Чек одним прыжком подскочил к Фелеку и схватил его за рубашку:
— Возьми свои слова обратно!
— Мне совестно за тебя, — повторил тот дрожащим голосом.
Жемчужинка, видя, что назревает драка, втиснулся между ними:
— Бросьте! Не валяйте дурака. Сыграли вничью такой матч, а они лезут друг на друга. Было бы из-за чего, а то из-за какого-то дурацкого мяча!
Чек отступил, воинственно потряхивая головой:
— Достал такой мяч, а он еще пристает! Думает, что если его выбрали капитаном, то ему все можно. Если бы не я, то и этого матча не было бы или играли бы тряпичным. Задавала!..
Манджаро не остался в долгу:
— Нам таких, как ты, в команде не нужно! Можешь, братец, идти себе к «фазанам», им ты подойдешь!
Это было уж слишком. Манюсь стиснул зубы и, прищурившись, кинул прямо в лицо Фелеку: