01. 09: Бесланское досье
Раннее утро 1 сентября. Из рощицы на одном из холмов Сунженской гряды, отправляется в путь отряд – 31 мужчина и двое женщин. Отправляется, чтобы совершить самый кровавый акт террора после событий в Нью-Йорке 09. 11. В их арсенале гранатометы АГС-17, пистолеты Стечкина, ручные гранаты, снайперские винтовки и автоматы. Они собираются захватить школу. Школу #1 в Беслане, в соседней Северной Осетии.
Кровопролитие, которое они учинят, можно приблизительно выразить в цифрах, но невозможно постичь. В течение нескольких дней террористы подвергали мучениям – 1251 заложника, 330 из которых погибли. Таковы предварительные данные комиссии по расследованию. В их числе 176 детей – от первоклассников до грудных. Шестьсот человек получили ранения – и среди них опять масса детей. А Беслан, дотоле идиллический городок на фоне Кавказского хребта, превратился в символ беды, обреченный жить с не утихающей болью.
Случись сопоставимое преступление в каком-нибудь немецком городке, во французской деревушке или где-то в американской глубинке, его лютая бесчеловечность на месяцы стала бы темой для СМИ во всем мире. И под давлением общественности власти были бы вынуждены скрупулезно расследовать преступление и как можно скорее сообщить об итогах.
Не то в России. Не то на Кавказе. Умалчивание и замалчивание за века стали здесь частью образа жизни. Они должны защитить от притязаний чужых сюзеренов.
В этом регионе все взаимосвязано, всех соединяют узы дружбы или вражды, все расстояния преодолимы: от Беслана в христианской Северной Осетии всего 100 километров до Грозного в мусульманской Чечне. А между ними маленькая и тоже мусульманская республика Ингушетия. Это все мини-государства, которых здесь, в 1300 километрах от Москвы целая россыпь. Здесь, к северу от Кавказа, старая советская империя развалилась на куски. А новая Россия склеить черепки оказалась неспособной.
Наоборот: война в Чечне регион расшатывает, давая силу в разным сепаратистским движениям. В горах и лесах Чечни и Ингушетии готовятся воины ислама. И захват Беслана лишь одна из попыток втянуть Северную Осетию, страну христианскую и уже веками верную Москве, в войну на Кавказе.
Российские государственные учреждения блокируют поток сведений, затрудняя понимание причин и интерпретацию происходящего, снова в цене испытанное советское искусство дезинформации. Сведения, доходящие до общественности из прокуратуры, спецслужб, от армейских и милицейских чинов, отражают, прежде всего, стремление скрыть от чужого глаза собственные просчеты.
А просчеты эти потрясают. Здание школы #1, превращенное в руину, ни сразу, ни потом не обследовалось как место преступления по правилам криминалистики. Даже сам ход захвата заложников официальной стороной не выяснен в достаточной мере. Тем более нет ясности в отношении того трагического исхода, в который своей непрофессиональной работой внесли лепту и российские государственные органы.
А кроме того: из результатов журналистского расследования, проведенного корреспондентами "Шпигеля", явствует, что столь масштабная трагедия в Беслане, возможно, могла быть предотвращена. Многие из тех, кто захватили заложников, прежде всех – главари, годами числились во всероссийском розыске. Милиция их не трогала, хотя они спокойно появлялись в своих родных деревнях и селах.
Были в банде, захватившей заложников в Беслане, и преступники, попадавшие в руки милиции, но по непонятным причинам незамедлительно вновь выходившие на свободу. Даже в недели, непосредственно предшествовавшие захвату, когда боевики готовились в лесочке в Ингушетии, у милиции было много возможностей для активных действий. Но действий не было. А как характеризовать деяние пограничников, пропустивших в такой день, как первое сентября, в Северную Осетию без какого-либо контроля целую банду убийц?
Журнал "ШПИГЕЛЬ" предпринял попытку восстановить предысторию и хронологию событий. Корреспонденты журнала встречались со спасенными заложниками, с жителями Беслана, с родственниками террористов, сотрудниками силовых структур, членами антикризисного штаба и политиками.
Так возникла хроника кровавого злодеяния в Беслане. Она повествует о том, что на самом деле происходило в те первые дни сентября на Северном Кавказе. Она проливает свет на ситуацию в одном регионе. Он находится в России, но отнести его следует к очагам острейших из кризисов, сегодня сотрясающих планету.
ДЕНЬ ПЕРВЫЙ – 1 СЕНТЯБРЯ
ХУРИКАУ. ВБЛИЗИ ОТ ГРАНИЦЫ С ИНГУШЕТИЕЙ. 6 ЧАСОВ УТРА
Уже 23 года и семь месяцев Султан Гурашев служит инспектором милиции в родном поселке Хурикау. У рослого усатого майора восьмеро детей. На семейной фотографии он гордо позирует в папахе, как это делали в 19 веке отцы семейств на Кавказе. В своей деревне Гурашев уважаемый человек.
Хурикау – неуютная деревушка у осетинской границы. Тысяча триста жителей, ни воды, ни газа, ни телефонной связи с миром. Жители по большинству мусульмане – "бревно в глазу", как говорят здесь в христианской Осетии. Этот узкий язык, вклинивающийся в три соседних республики – памятник сталинской политики разделения наций. На востоке, за лесом – Ингушетия. На Западе – Кабардино-Балкария. На северо-востоке – Чечня.
До Беслана отсюда 30 километров. С 1992 года дороги, которая заслуживала бы этого названия, туда нет. 1992 год был годом шестинедельной войны между осетинами и ингушами, в которой погибли почти 500 человек. С тех пор все ингуши, живущие в Хурикау, у осетин на подозрении. Майору Гурашеву надо быть начеку – он в деревне единственный милиционер.
Как каждое утро, он и 1 сентября 2004 года встает около шести утра, делает дела по дому, кормит скотину и около семи выезжает на своей белой семерке. Его первая цель – холм на околице деревни. Только здесь есть прием у его мобильника. Только отсюда майор может дозвониться до своего начальства в Моздоке.
Около десяти минут восьмого Гурашев со своей обзорной позиции видит, как подъезжает тяжело груженый ГАЗ-66. На нем написано "Прокуратура России". В окрестностях своей деревни Гурашев знает каждую машину. Этот грузовик он видит впервые.
Начало сентября на Северном Кавказе пасмурное, но теплое. 1 сентября – начало учебного года, "День знаний" в России. На детей накатывается суровая проза жизни. Так говорят. Но и в Беслане давно научились и из этого делать праздник. Все семь школ городка выкрашены и вычищены, дворники отпирают ворота и открывают двери. Тишина в коридорах, классах, мастерских и спортзалах. Еще час всюду будут царить мир и тишина.
И бесланская школа #1 на улице Коминтерна пока погружена в тишину. Это блок зданий, на карте города образующий букву "Е". Со всех концов города люди начинают в этот час сходиться к школе. Школа #1 большая, в ней учатся 890 детей и работают 59 учителей. Но она и лучшая школа в округе. Некоторые семьи посылают в нее своих детей даже из Владикавказа.
И учителя в ней серьезные и строгие. И Заурбек Гутиев был таким те 30 лет, что преподавал здесь историю, государство и право. Он тоже одевается по-праздничному – сегодня он почетный гость. От его низенького кирпичного домика до школы всего-то двадцать шагов – не проблема, хотя ноги уже не слушаются. Но пройти-то всего три дома. И времени еще много. Он может без спешки приколоть ордена к выходному пиджаку.
Ордена и медали завернуты в мягкую клетчатую фланельку. Нужно их приколоть – две красных советских звезды, два ордена за участие в Великой Отечественной войне. Медаль за освобождение Варшавы. Знак за ранение в правую ногу под Сталинградом. Знак за ранение в левую ногу под Торгау на Эльбе. Четыре ордена и 18 медалей и знаков прикалывает к темно-синему выглаженному пиджаку Заурбек Харитонович Гутиев, 84 лет от роду. Ему знакомы ужасы войны.