Их взгляды встретились, и она резко втянула в себя воздух. Такое желание. Томление. Был ли мужчина, смотрящий на нее, Грейс Карлайл, так же как он? С такой тоской в глазах, как будто она была большим сокровищем, которым он хотел наслаждаться?
Внешний мир отступил, она видела только этого сексуального мужчину. Знала только, что необходимо ему отдать себя и заполучить его. «Он жил и дышал сексуальным наслаждением», подумала она, и был более опасен, чем заряженное ружье, но так же, был благороден и ласков, как сами облака. «Я действительно, как наркоман, падкая на опасность», подумала она, ей нравился такой в нем контраст.
- Мне не следует хотеть целовать тебя, - выдохнула она.
- Но хочешь.
- Да.
- Да, - повторил Дарий.
Не нуждаясь в дальнейшем поощрении, он провел своими губами по ее - один раз, второй. Она тут же раскрыла губы, и его язык проскользнул внутрь. У нее вырвался стон. Он вторил ей. Ее руки скользнули верх по его груди и обвили за шею. Он инстинктивно углубил поцелуй, скользя и исследуя ее рот, как и фантазировал. Просто поддавшись своему инстинкту, и его не волновало, насколько правильно он это делает.
Их языки делали выпады и отступали, сначала медленно, затем с все более возрастающей интенсивностью, поцелуй постепенно становился таким же диким, как полуночный шторм. Необузданным. Таким поцелуем, о котором он мог только в тайне мечтать, таким, который мог заставить, даже самого сильного мужчину потерять рассудок и радоваться этой потере. Ее ноги расслабились, обхватывая его, побуждая прижаться ближе, он заполнял собой ее каждую впадинку, своей твердостью там, где она была мягкой и податливой.
- Дарий, - задыхаясь, прохрипела она.
Слышать свое имя, сорвавшееся с ее губ, было блаженством.
- Дарий, - повторила она, - как хорошо.
- Хорошо, - прошептал он отрывисто.
Поглощенная этим штормом, она смело прижалась к твердости его эрекции. Трясь об него. Удивление, смешанное с возбуждением отразилось на ее лице, как будто не могла поверить, что она это делает, но была не способна остановиться.
- Этого не может быть, - заявила она. - Я имею виду, что чувствую себя слишком хорошо. Так хорошо.
- И на вкус ты... - Дарий погрузил свой язык глубже в ее рот. Да, он пробовал ее. По-настоящему вкушал ее. Она была сладкой и острой - одновременно, и невероятно теплой. Приправленной специями, так деликатно, как вино хорошей выдержки. «Пробовал ли он когда-либо что-то столь же вкусное?» - ... амброзия, - сказал он. – Да, ты на вкус как амброзия.
Он запустил одну руку в ее волосы, наслаждаясь их шелковистостью. Другой пропутешествовал по ее плечу вниз по выпуклости груди, по ребрам к ее бедру. Она затрепетала, крепче сжимая ногами его талию. Потом провел рукой обратно, повторяя это снова и снова. Она низко заурчала.
Ему хотелось смотреть ей глаза в те моменты, когда он будет проводить с ней время, доставляя ей удовольствие так, как он никогда не проводил с другими женщинами. Наблюдать за ней, видеть, как она получает удовольствие, для него было чуждым желание пробовать ее, но это желание было. Он оторвался от ее губ, прерывая поцелуй, что было самой трудной задачей, которая ему когда-либо доводилась... и немного приподнялся.
Его дыхание было частым и быстрым, и когда он посмотрел на нее сверху вниз, стиснул зубы. Ее глаза были прикрыты, а губы припухшими и приоткрыты. Огненно-красные волосы раскинулись эротичной массой вокруг ее лица. Ее щеки пылали розовым, а веснушки на носу казались темнее и более экзотичными.
«Она желала его так же отчаянно, как и он ее». Осознание этого сделало его член угрожающе твердым. Она, скорее всего тоже почувствовала его неконтролируемое желание и явный толчок, который он совершил. Неосознанный толчок.
Его душа была слишком черна - ее слишком светла. Они должны презирать друг друга. Они должны держаться на расстоянии.
Он должен бы желать ее смерти.
Но не желал.
Она медленно открыла глаза. Кончик его языка медленно прошелся по ее губам, давая последний намек на его прикосновение, оставляя блестящий влажный след. Какой мягкой и хрупкой она была. Совершенная красота.
- Не останавливайся, - промурлыкала она с соблазнительной улыбкой.
Он не ответил. Не смог. Его голосовые связки вдруг перехватило, стало как-то тесно груди, что-то ледяное и в тоже время обжигающее.
«Я не должен был целовать ее». Он дернулся вверх и встал на колени меж ее бедер.
«Как он мог позволить себе это, зная, что должен был ее убить?»