— Что ж, я надеюсь, что ты хотя бы доволен. Цель у тебя была и благополучно позволяла тебе существовать. Куда лучше, чем слоняться по улицам «мертвечиной».
Рипп промолчал. Казалось, он лежал и обдумывал все то, что произошло. Размышлял над диалогом, который позволил ему взглянуть на его дело под другим углом и осознать, что его системная программа натворила с миром машин. Он попытался встать, но переломленные руки не позволили, и он рухнул обратно. Не с особой охотой, Двадцать Шестой помог ему подняться и усадил у цистерн. Не выжидая новых вопросов, Рипп продолжил свой рассказ:
— Бюджет имелся, эксперимент продолжался. В дальнейшем я узнал, что никаких магнитных волн образовываться не должно — это раз. И два — независимо от того, какой чистоты гемо, наномашины будут жрать организм одинаково. Тогда мне и пришла идея подавления мелких засранцев сигналом, который я обнаружил относительно недавно, — робот пристально посмотрел на Двадцать Шестого и хмыкнул, вызвав лишь недоумение у слушателя. — Другого пути нет.
— Наделить их разумом и сосуществовать, как единый организм?
— Бог однажды дал человеку способность мыслить. Человек подарил машине разум. Напомни, чем закончились эти два случая? Наномашины — дикие звери, к чему им осознание себя, как отдельного вида? Создание всегда идет против создателя — это закон, нарушение которого я больше не допущу. Только подавление и ничего более.
— Допустим.
— Так вот, сигнал действует на нано таким образом: уничтожает незначительную часть, которая начинает злоупотреблять сырьем. Тебе может знаком эксперимент с обезьянами и бананом. Суть его заключалась в том, что, если одна из особей пытается достать лакомство, всех остальных окатывают ледяной водой. Из раза в раз повторяющийся опыт заседает в подкорке у животного, и попытка сородича съесть фрукт, вмиг вызывает ассоциации с холодным душем. Поэтому, если какая-то обезьяна пыталась взять банан, то она тут же получала коллективное избиение.
— Я правильно тебя понимаю? Если какая-то наномашина решит взять больше нормы, то часть ее сородичей уничтожит сигнал, и в дальнейшем, любые попытки использовать с лишка, будут караться коллективной расправой?
— Верно. Таков принцип работы новых тел. Но для того, чтобы все сработало, необходимы опыты.
— Ты продолжил похищать машины, чтобы найти нужный сигнал.
— Знаешь, Двадцать Шестой, в нашу первую встречу, я тебя недооценил. Ты казался мне тупой, юной машиной. Но погляди на себя теперь! Просто схватываешь на лету! — похвалил солдата Рипп.
— Твоя лесть мне до ржавчины.
— Не будь так строг.
— Эти останки, что лежат под цепями, стружка Ангельской стружки — бедолаги, на которых ты использовал сигнал. А те, что в углу, подопытные, которые разрушились не полностью?
Рипп лишь рассмеялся в восхищении и начал слабо хлопать полуоторванными культяпками.
— Я не могу поверить, что мне не дают права тебя задержать. Ты безумен и опасен.
— Все на благо общества.
— Ладэос все знает?
— Он видит конечный результат. Как я этого добился — мало его волнует. Даже, если Лидер будет в курсе моих делишек, это ничего не изменит. Я останусь под защитой, ведь работа выполняется, а как — второй вопрос, никому не нужный.
— Судя по всему, — Двадцать Шестой снова посмотрел на останки, — выходит у тебя все так себе.
— Согласен. Не идеально, но хоть что-то. Сигнал еще слишком слаб, ему не хватает мощи — это единственная проблема, которую мне не удается решить. Я пробовал многое, даже гемо из переработанных машин, надеясь, что таким образом получится добиться резонанса. Все же, нанороботы — такие же механизмы, как и мы, и не будут сжирать продукт отхода из сородичей. Но я ошибся, им плевать. Проклятые звери, — Рипп ударил кулаком об цистерну, и его рука отвалилась окончательно. Он посмотрел на нее, словно лишился чего-то не очень нужного и продолжил говорить: — К слову об этих бочках. Здесь зародился эксперимент по созданию новых тел, таких, как у твоего напарника. Я пришел к выводу, что, возможно, сигнал усилят новые корпуса и оказался прав. Мощь возросла, но не до нужной кондиции. Так что тела все равно разрушаются. Неделя — две и хлам. — Рипп повернул голову к Двадцать Седьмому, который все еще сканировал пациента на полу, и спросил: «Сколько тебе?»
— Почти два дня, — не отвлекаясь, ответил солдат.