«Что ж, никогда бы не подумал, что не захочу умирать в одиночестве. Но я ведь не один, не так ли, малыши?»
Но ответа не последовало, и робот слабо хмыкнул, смирившись с молчанием.
«С другой стороны, — подумал про себя Масляный, — кто сказал, что я погибну здесь и сейчас?»
Непогода постепенно ослабевала, как и жар сражения. Перерыв был достаточно долгий, чтобы обе стороны смогли охладить свой пыл. Когда дождь перестал лить толстой стеной, и роботы отчетливо увидели друг друга, Двадцать Шестой прошел немного вперед и воткнул меч в землю.
— Ти, что ты делаешь? — запаниковал Спайк. — Добей его, он еле стоит.
Но Двадцать Шестой не слушал пса, и обратился к Масляному:
— Финальный раунд, старый знакомый. Пусть он будет честным. Никаких уловок, никаких хитростей. Только кулаки и ничего более.
— И даже излучение не будешь использовать? — усмехнулся Масляный.
— Если ты закрепишь форму своего тела, тогда не стану, но…
— Я понял, можешь не продолжать. Любая попытка применить «жидкую» форму, и ты включишь свое секретное оружие, — закончил робот. — Так и быть. Никаких хитростей. О, и раз уж ты упомянул такое слово, как «раунд», могу ли я предположить, что у нас с тобой происходит некий турнир?
— Считай, как хочешь.
— Хм, значит ли это, что должен быть приз?
— Как пожелаешь.
— Почему так незаинтересованно? — хихикнул барыга. — Мне есть, что предложить победителю.
Масляный протянул ладонь перед собой, и из середины конечности, как на пьедестале, вылезла и закружилась блестящая флэшка.
— Помнишь? Последнее сообщение?
— Будь по-твоему, — ответил Двадцать Шестой, и встал в боевую стойку.
— Но-но, — цокнул робот и помотал указательным пальцем, — а что получу я в случае победы?
— Заберешь мое тело на исследование.
— Что?! — хором произнесли Тэс и Спайк.
— Думаю, тебе будет весьма любопытно разобраться с тем, что происходит у меня внутри, — язвительно произнес Двадцать Шестой, и поманил противника ладонью.
— Еще бы, — согласился Масляный и приготовился к бою.
«Не подведите», — подумал про себя барыга.
Оба робота запустили Гиперинфос, и время замедлило свой ход. Позади Двадцать Шестого слышался басистый, затяжной лай пса и крик девочки, который звучал, как на старой кассете, чью пленку зажевал магнитофон. Роботы смотрели друг на друга и ждали, наблюдая за дождем. В искривленном временном пространстве, капли казались миниатюрными бомбами, которые, достигнув земли, гулко разрывались в слуховых датчиках. И когда последняя из них достигла грязной лужи, издав свой последний всплеск, роботы помчали один на другого с одним желанием — убить.
Первый удар нанес Двадцать Шестой. Кулак ровно попал в голову противника, что заставило солдата проникнуться уважением к барыге, ведь он не обманул, не изменил свое тело на «сквозную» форму, решил сражаться честно, как и было оговорено. Второй звон донесся от тела Двадцать Шестого, когда Масляный со всей мощи зарядил с колена ему в живот. Но солдат не растерялся, схватил врага за плечи, и так же пнул его коленом в грудную пластину. Последовала череда звонов, доносившихся от каждой частички тела сражающихся машин. Звенели ноги, трещали руки, ломались маски, всплывали окна, предупреждающие о критическом уроне, но роботы не переставали лупить друг друга в ближнем бою. Они держались за плечи, как борцы, которые создают видимость боя, когда устали, но продолжали наносить урон. Изображение в глазах врагов начало рябить, снежить, покрываться цветастыми помехами, но звон не прекращался. Масляный или Двадцать Шестой, Двадцать Шестой или Масляный. В конце должен остаться кто-то один.
Наблюдая со стороны, Спайк не мог понять, кто побеждает. В режиме ускоренной обработки информации, тела роботов двигались так быстро, что восприятие пса не успевало, и он лишь видел, как его хозяин просто стоит на месте задрав руку, как и сам Масляный. Однако, вокруг них, тут и там в пространстве, разрывался воздух, как невидимый фейерверк, лужи взмывали вверх вместе с грязью, а сами бойцы, словно оказались в некоем пузыре из запоздалых дождевых капель, которые стали невольными свидетелями битвы.
Тэс стояла прямо позади водяной «арены», и старалась докричаться до Двадцать Шестого. Она просила его перестать, видя, как отлетают куски углепластика с его доспехов, как на землю сыпется стекло маски, как в предсмертной муке мерцают синие глаза. Но робот не слышал ее.