— А как же каньон, заросший джунглями?
— Такое себе.
— Да конечно. Будто я не помню, как ты подскочил к окну от любопытства, — посмеялся Двадцать Шестой. — Еще и у Шестнадцатого вызвал подозрение таким поведением.
— Солдатик просто туповат, что поделать, — пес внезапно замолк, затем произнес: — Давно это было, да?
— Не так уж.
— А кажется, будто прошло лет пять.
— Пару недель, Спайк, — робот погладил пса по макушке. — Но согласен, путешествие было таким насыщенным, что не укладывается во временном восприятии.
Спайк не ответил. Расслабив шею, пес улегся на предплечье Двадцать Шестого.
— Ти.
— М?
— Что мы тут делаем?
«Неужели…», — подумал Двадцать Шестой.
— Просто общаемся, Спайк, — ответил он.
— Хм, мне казалось, что мы поругались. Ты меня разозлил, знаешь ли. Я ведь хотел помочь, а что услышал? «Это меня не касается!» Еще как касается! Чушь! Ты первый в списке, кто должен задуматься о происходящем. «Зависания» и прочее дерьмо. Черт, Ти, да возможно ты — самый первый робот, который начал Дивизофицироваться!
Двадцать Шестой крепче сжал пса, словно боялся, что он выскользнет у него из рук.
— Ты прав, я займусь этим, только не горячись.
— То-то и оно! — довольно гавкнул он, и дернулся всем телом. — Ого!
— Что?
— Как много зелени! Не думал, что в Аризоне ее так много. Жаль, что мы прилетели сюда не на прогулку, очень жаль…, — уши пса упали назад. — Может…все-таки прогуляемся?
«Теперь миссия в Парадизо. Откат происходит слишком быстро».
— В другой раз, хорошо? — Двадцать Шестой коснулся пустых глазниц, желая устранить колкую статику, которая нахлынула от его собственного ответа.
— Ладно, так и быть, но ты обещаешь!
— Угу, обещаю.
После этого, Спайк не умолкал ни на секунду. Он говорил и говорил, как ни в чем не бывало. Складывалось впечатление, что он наверстывал упущенные часы, которые ему не удалось провести с Двадцать Шестым, что было весьма иронично, ведь время для него откатывалось назад. Вот он вспомнил, как они шли по мосту к кораблю, взаимно посыпая друг друга саркастичными выражениями; потом Спайк обвинял Двадцать Шестого за то, что тот внезапно и без предупреждения стер личный код из Мото, чем заставил волноваться не только его, но и самого Спайка.
— Мото, — обратился пес к мотоциклу вслух, — ты не волнуйся. Мы найдем этого засранца, и все ему выскажем. Черт бы побрал тебя, Ти! Зачем так делать?! Тебя нельзя оставлять одного, да еще и наедине с другими машинами. Вечно вляпаешься в какое-то дерьмо. Постоянно тебе кто-то навяжет ненужную мысль! Больше никогда, слышишь?! Никогда не оставлю тебя одного!
Эти слова обрушились на Двадцать Шестого тяжелым валуном, который словно завис где-то на уровне горла, перекрывая дыхание, которым он и не пользовался вовсе.
«Прости, но ты обманываешь меня, Спайк, — подумал он. — Обманываешь, хотя не понимаешь этого».
— Гулять! Гулять! Гулять! — хвост бушевал от радости, неистово колошматя бок хозяина.
Спайк в очередной раз вздрогнул. Разряд поразил еще кусочек памяти из блока.
— Господи, Ти? Ты серьезно опустился до того, что людишки в этом лагере полюбили тебя?! — критиковал он Двадцать Шестого, после зачистки людского лагеря несколько лет назад.
Удар током.
— Да-да, я тебя понял. Имя — это очень важно. Хотя, мне кажется странным, что оно вообще должно быть у такого, как я. Но, к чему спорить, да? Я не любитель спорить, и вообще просто душка. Просто пойми, хозяин, что робопсы — расходный материал. Сегодня мы с тобой бок о бок, а завтра это может быть кто-то другой. Так что, не привязывайся особо, и еще раз подумай насчет того, чтобы давать мне имя.
Треск и дрожь.
— Спайк? Ну, хорошо. Твое право. Не возражаю. Как скажет владелец, так и будет.
Двадцать Шестой ждал, крепко сжимая любимца.
— Робопес. Модель D. Порядковый номер — 09. Готов служить вам, Двадцать Шестой, сэр.
Спайк поднял морду, посмотрел Двадцать Шестому прямо в глаза и произнес холодным, лишённым эмоций голосом: «Запуск. Запуск. Запуск».
Его маска потемнела, лишившись внутренней подсветки, и голова плавно опустилась ладонь хозяина. Пес больше не шевелился. Из его поясницы тонкой струйкой сочился дымок. Блок памяти был окончательно утерян, и Спайк, которого знал Двадцать Шестой, был утерян вместе с ним.
Когда Рипп вышел из лаборатории, он увидел «труп» собаки, лежащий на цветочном одеяле. Над ним стоял Двадцать Шестой, расправивший крылья, и смотрящий куда-то в пустоту.