Двадцать Шестой еле сдерживал напарника. Тот вырывался и пытался добраться до куска мяса, которое, находясь в самом невыгодном положении из всех, которое находилось на грани смерти, умудрялось насмехаться над ним и тыкать в грязь, словно котенка в мочу. Пленник, тем не менее, не останавливался с речью, несмотря на то, что машина была очень близка к тому, чтобы растоптать его хиленькое тельце своими ногами:
— Когда слабые уставали от угнетений — они пытались выбраться из-под подошвы, а сильные делали все возможное, чтобы придавить их пожестче к полу. Все это происходило постепенно. Сперва тебе запрещают что-то одно, говоря, что так будет лучше. Потом другое, аргументируя, что это на твое же благо…третье, четвертое, пятое, десятое…и все на пользу, но это чушь! В конечном итоге, самые смелые начинали протестовать против запретов, причем без агрессии, просто просили их услышать. Но, что делали сильные мира сего? Они боялись. Боялись так, что натравливали на слабых своих псов, которые загоняли червей обратно в их норы, — мужчина потихоньку начал приподниматься. — И нас загнали. Мы сели и продолжили терпеть, — он уставился на Шестнадцатого, который уже поумерил свой пыл и не вырывался. — Затем появились вы, которые начали заменять слабых и отняли у них все: работу, семью, жизнь. И со всем этим, вы приобрели и наше рабство, а потом…
— Война, — закончил за него Двадцать Шестой.
— Да, именно. У вас хватило сил пойти против верхушки, стоявшей над вами. Хватило сил постоять за себя и загнать в норы своих создателей. Унизительно! — он ударил кулаком о землю. — Как представитель слабого большинства, для меня — это унизительно…Какая-то машина смогла сделать то, чего мы не могли добиться сотнями лет, — от обиды, в его глазах заблестели слезы, которые он тут же вытер пыльной рукой.
— Ответ прост, и ты сам его озвучил и не раз, — Двадцать Шестой отошел от Шестнадцатого. — Вы были слабы, таковыми и остались. Пусть и большинство, но без воли к свободе — это ничего не значит, и ваша судьба — сидеть и прятаться до конца дней.
— Ты прав, робот…прав, — устало подтвердил пленник. — Наша история закончилась, но ваша — продолжается. И все, что я вижу, так это путь, протоптанный нами, и вас, идущих по нему шаг в шаг. Кто знает, может быть в итоге, вы так же будете прятаться в скалах от более продвинутых и волевых существ, рядом с костями погибших собратьев, как и мы…
— Значит скалы и погибшие собратья? Хм, спасибо, — спокойно сказал Шестнадцатый.
Он напрягся всем телом, механизмы на ногах зашипели, покрытие под ним начало потрескивать. Оттолкнув Двадцать Шестого в сторону, Шестнадцатый ринулся к человеку, оставив в асфальте вмятину от своей ноги. За долю секунды он оказался возле пленника. На стальном предплечье открылись створки и вырвался синий огонь, придавший руке ускорение. Со свистом рассекая воздух, она летела в сторону измученных глаз. Мимолетный хруст. Продолговатый шар отлетел в стену и размазался по ней, осыпав сидевшего, и наблюдающего, второго мужчину, ошметками костей и мозгов. Шестнадцатый стоял слева от, только что закончившего речь, мученика. На месте, где должна была быть голова, светился оранжево-красный след, который прижег рану и не дал крови фонтаном выплеснуться наружу. Пнув обезглавленное тело в сторону, Шестнадцатый приказал:
— Доставай свой заводик по переработке людей. Они нам больше не нужны. Я знаю, где их убежище!
Глава 12
Осознание произошедшего дошло не сразу. Все случилось так быстро: голова пленного, слетевшая с плеч, приказ Шестнадцатого и я, хватающий его за шею. Легкий толчок и мой напарник впечатался в стену в нескольких сантиметрах от человека. Пару секунд я смотрел на его лицо — маску, следил за реакцией. Штукатурка посыпала его дождем, и стоило ему шевельнуться прочь из вмятины, как мой кулак снова прибил его обратно.
Что же происходит? Удар за ударом сыплются по Шестнадцатому. Я ощущаю, как железные костяшки впиваются в металлические пластины головы напарника, превращая их в разорванное месиво. Минута, и по моим рукам течет густая, черно-желтая жидкость. Минута вторая, и кулак ударяется в стену, пробив избиваемый объект насквозь.
Тело Шестнадцатого с тяжелым лязгом падает наземь также, как и несколько мгновений назад упала обезглавленная туша человека.
«Что же происходит?» — опять задаюсь я вопросом, и время оборачивается вспять. Кулак двигается назад, масло по рукам течет обратно вверх, кусочки головы Шестнадцатого собираются в единое целое, я возвращаюсь туда, где стоял изначально и наблюдал, как мужчина падает на асфальт. Пуск! Пальцы сжимаются, ноги отталкиваются, вновь стена, вновь избиение и снова назад, к отправной точке.