За широкими воротами ангара располагался пустой коридор. Никаких украшений, ни предметов интерьера, лишь голый, железный пол и стены-стекла, сквозь которые виднелся глубоководный пейзаж. Свет горел ярко, но не понятно для кого. Тихо. Движение механизмов Шестнадцатого было слишком громким для этой тишины, а его шаги издавали такое эхо, словно позади маршировал небольшой взвод. Он брел вперед, словно ребенок по Океанариуму, оглядываясь то вправо, то влево: на проплывающих рыб, на яркие здания вдали и поблизости, на неоновые вывески, на пузыри воздуха, вырывающиеся из труб, на другие корабли, которые все прибывали и прибывали — пока наконец не достиг блестящей двери из титана, ведущей в холл.
Он прислонил руку к дисплею палпада. Секунда-другая и ладонь пронзили мелкие иглы, считывающие код каждого пришедшего. На табло высветилось изображение черной, хромированной головы в видеомаске с двумя камерами (на лбу и подбородке), и цифрой «016» под ним. Дверь тут же взмыла вверх и громко стукнула. Посетитель вошел не торопясь. Холл представлял из себя громадный кабинет, с теми же стенами-стеклами по бокам. Единственное отличие, что тут были какие-то растения и стол прямо в центре, за которым кто-то сидел, а позади висела скульптура человеческого лица. Она занимала почти всю стену от пола до потолка, а в ширину раскинула металлические щупальца, которые словно сдерживали комнату от подводного давления. Глаза и рот лика были закрыты, но, сквозь щели век, виднелось красное свечение.
Шестнадцатый подошел к столу и отдал «воинское приветствие», стукнув себя кулаком по груди. Сидевший встал и поприветствовал его ответным жестом.
— Юнит Шестнадцать из Карательного Отряда 42 прибыл для отчета, — не меняя позу, звонко воскликнул он.
— Оставим формальности, Шестнадцатый. Мы не в армии людей, где перед старшими по званию нужно скакать, как собака у стола хозяина, — ответили ему, — поэтому, давайте сразу к делу и без лишних слов.
— Как скажете, главнокомандующий! — он вытянул руку вперед и разжал кулак. На его ладони раскрылись пластины, обнажившие маленький проектор. Короткий синий луч спроецировал голограмму местности, где выполнялось задание: пустыня с обломками зданий и полуразрушенный дом, в котором находилось несколько человек, помеченных красным цветом и кодовыми именами над головами. — Остатки выживших, — сказал Шестнадцатый, — возможная угроза — неизвестна, но цели благополучно устранены и переработаны в гемомасло. Сопротивления не оказано. Все прошло гладко. Время миссии — 1 час 15 минут, — луч снова сузился и вернулся туда откуда появился, пластины сдвинулись, кулак сжался, отчет закончился.
— Очень хорошо! Собственно, другого я и не ожидал, Шестнадцатый. Твоя работа, время на миссию, даже отчеты такие же, какими были во времена войны. Навевает воспоминания, — главнокомандующий завел руки за спину и повернулся к лицу, висевшему на стене, — однако, я не услышал и слова про новичка.
— Что вы хотите узнать? Работу он выполнил безукоризненно, в полном синхроне со мной, минута в минуту, движение в движение.
— По поводу его способности убивать, я не сомневаюсь. Но все же, это Двадцать Шестой юнит, а ты знаешь, что у нас происходило с юнитами от Двадцатых номеров. Поэтому скажи мне, мой боевой «друг», как себя вёл данный образец! — он продолжал говорить все так же стоя спиной к собеседнику.
— Отклонений не замечено. Поведение — положительное: идет на контакт, слушает и прислушивается, делает выводы и не оспаривает слова ему сказанные. Больше мне добавить нечего, — подытожил Шестнадцатый.
Главнокомандующий молча подошел к лицу и коснулся его рукой:
— Нет ничего плохого в том, чтобы думать, оспаривать и сомневаться. Но, когда имеешь дело с юнитом, который начинает задумываться о правильности поступков и считать, что люди к нему хорошо относились, что он был их товарищем, или, упаси Компьютер, другом! — это может поставить под откос не только миссию, но и наше существование! Представь, если твой напарник не прикроет твою спину лишь потому, что в один момент жизнь человека станет для него выше идеалов общества! Что, если он решит помочь людям? Что, если он вздумает создать армию для остатков выживших, и пойти против собратьев? Мы не можем этого допустить, — весь корпус Главнокомандующего начали покрывать яркие, желтые линии. — Поэтому, Шестнадцатый, если вдруг ты заметишь какие-либо радикальные высказывания Двадцать Шестого, то немедленно устрани его. Это приказ! — он тут же повернулся к собеседнику, и впился в него взглядом оранжевых глаз.