— Знаешь, Ти, меня порой поражает насколько этот солдатик весь такой Мистер Устав, и одновременно безбашенный набор шестеренок, — удивился Спайк, глядя на спокойно отцепившегося от горы Шестнадцатого. Ничего не ответив, Двадцать Шестой схватил пса подмышку и спрыгнул вслед за напарником. «Поездка» до «конечной» сопровождалась полными ругательств комментариями Спайка. Очутившись на дне каньона, он кратко и злобно произнес: «Я тебе припомню!»
Подойдя к пещере, троица остановилась. Вход искажался, как на старой видеозаписи, но, тем не менее, за голограммой не было ничего, кроме обычных камней. Проектора, который должен был создавать данную иллюзию, так же нигде не наблюдалось.
— Не понимаю, — озадачился Шестнадцатый. — В чем суть? Допустим нас отвлекли, приманив к этой пустышке, но ничего не происходит, никто не атакует. Если это ловушка, то довольно странная.
— Должно быть что-то еще, — сказал Двадцать Шестой, подойдя вплотную к проекции и, сквозь нее, дотронулся до стены. В это же мгновение голограмма исчезла и у дальней скалы прогремел взрыв, осыпавший роботов мелкой крошкой горной породы. — А вот и это самое «что-то».
Члены Отряда 42 побежали к месту происшествия, где и обнаружили такую же пещеру, что и на видеопроекции, но на этот раз настоящую и объятую огнем. За языками пламени проглядывалась искореженная, серая дверь. Не замечая жар, Шестнадцатый пошел первым. Двадцать Шестой, идущий позади, обратил внимание на объем и состав преграды: внешняя оболочка состояла из толстого слоя свинца, а внутренняя, не уступая по размеру, из вольфрама. Этот металл довольно прочный, подумал Двадцать Шестой, взрыв должен быть равноценен его плотности, чтобы разорвать дверь на куски. Свинец, как он прикинул, служил своего рода оберегом от воздействия вражеских сканнеров, которые работали по похожей, но безопасной, технологии с рентгеновским излучением. Войдя внутрь убежища, робот замер рядом с напарником, который будто врос в местный пол.
Все помещение объял дым, в котором человеческий глаз не разглядел бы ровным счетом ничего, но визоры машин оценивали обстановку так, будто комната не была заполнена густой, пепельной материей. На полу валялись руки и ноги, свежеоторванные от туловищ, разбросанных по углам. В воздухе витал запах жженых волос и шкварчание кожного жира. Стальные стены создавали жуткое, адское пекло, от которого кровь пузырилась, как на газовой плите. Где-то виднелась парочка голов с глазами, лопнувшими от местной температуры. Ливерный натюрморт, нарисованный легким движением импульсивного художника, расплывался в мираже. Складывалось впечатление, что еще немного и обивка брони, жаростойкой к такого рода градусам, вот-вот начнет плавиться.
— Не дурно, — прокомментировал Шестнадцатый. — На вскидку, сколько тел успел насчитать?
— Если брать количество оставшихся частей, приплюсовать к ним приблизительное число ошметков, взять за основу средний вес человека, как стопроцентный эквивалент, то около тринадцати или четырнадцати туш. Все женщины.
— Давай предположим, что их было пятнадцать. До этого мы сражались с тридцатью мужчинами. Допустим, что каждая самка может родить, к примеру, двух детенышей от каждого самца, то на выходе мы получаем девятьсот особей. С такой математикой, они не плохо могли бы восстановить свою популяцию. Но что-то пошло не так. Не думаю, что взрыв был запланирован кем-то изнутри.
— Хочешь сказать, это дело рук их мужчин?
— Вполне возможно, как вариант. Жалкие твари. Глядя на это месиво, очень жалею, что мы не переработали этих трусов. Сами погибли достойно, а женщин подвергли позорному самоубийству. Но, — Шестнадцатый достал из отсека на бедре пушку с синеватым наполнителем, — не будем исключать вероятность, что кто-то мог выжить, — и произвел залп. Снаряд врезался в потолок, распылив по помещению частички сухого льда, которые поглотили весь кислород, не оставив пламени и шанса на существование.
Бункер вмиг преобразился. Белоснежная пелена покрыла все следы резни, спрятав их, как одеяло малыша, убегающего от монстра. В комнате, разбросанная от взрыва, валялась различная мебель: шкафы-купе, стулья с узорчатыми деревянными спинками и мягкими бежевыми сидушками, кровати с черными простынями. По всему периметру так же лежали пятнадцать парт. Шестнадцатый подошел к шкафу и распахнул дверки. Ничего.