— Верное решение, мой дорогой друг, абсолютно верное! — похлопал в ладони Масляный.
— Рэй! Как…Как…, - запиналась в шоке Элизабет. — Вот так просто?!
— Все, кроме моей жены, покиньте помещение. Как лидер Парадизо, я хотел бы обсудить детали наедине с «хозяином». После разговора — донесу до вас итог. Вы слышали, что он сказал и чем грозился, так что, пожалуйста, примите это и подождите снаружи, — попросил Рэй. Он ожидал бурного протеста, но женщины и мужчины покорно послушались и, без лишних слов и возмущений, вышли из комнаты. Когда из соплеменников в бункере осталась только Элизабет, Рэй проговорил: «У меня есть одно условие».
— Слушаю, — уперевшись на кулак щекой, сказал Масляный.
— Я не буду оговаривать детали, мне нечего противопоставить. Но, хочу попросить об одном — не трогать моего ребенка. Можешь забирать кого угодно, но только не Виту.
— Вот как. Виту? Значит, ты — стал отцом?
— Еще нет.
— Как эгоистично с твоей стороны, Рэй. Жертвовать детьми друзей, в обмен на свое чадо. Низко, очень низко. Ай-яй-яй!
— Ты можешь думать, что хочешь. Мне все равно! — Рэй вскочил со стула и оперся руками о стол, зажмурив глаза. — Просто…выполни эту просьбу. Я знал, что понадобится жертва, «он» предупреждал о ней, вот только не говорил, какой она будет…
— Ладно, ладно, понимаю. Только не плач, — согласился Масляный и продолжил: — Вернемся к делу. У вас одна задача — плодиться. Делайте, что хотите и как хотите: устраивайте групповухи, инцесты, что угодно, но каждый год мне нужно иметь в колыбельках минимум десяток младенцев. Это понятно? Большего не требую, и учтите, что теперь от количества детей будет зависеть объем предоставляемой провизии.
— Принято, — устало и совсем без эмоций, ответил Рэй.
— Вот и отлично, — довольно сказал Масляный, встал со стула и потопал к выходу. Мужчина окликнул барыгу, когда тот открыл дверь, и задал ему последний вопрос: «Зачем тебе дети?» Изобразив радостную улыбку, робот подошел к Рэю и потеребил волосы на его голове:
— Вообще-то — это секре-е-ет! Но, поскольку первенцы, отправляемые мне — не твои, и особого угрызения совести испытывать ты явно не будешь, могу сказать только одно, на случай, если кто-то из поселения поинтересуется. Два слова, — он откинул указательный палец вверх, — Эйч, — и соединил его с большим, — Ноль.
— Что это значит? — переспросил Рэй, но ответа не получил. Произнеся непонятные буквы, Масляный, не добавляя ничего более, покинул убежище и с тех пор никто из жителей Парадизо его не видел. После этого визита, и объяснения деталей соплеменникам, начался непрерывный процесс размножения, длившийся несколько лет на благо неизвестного проекта.
Эйч — Ноль. Эти слова разносились эхом в памяти, и возвращали Элизабет из воспоминаний в мир реальный. Дымка растворялась, открывая ее взгляду новых-старых посетителей, их черные блестящие доспехи, не живые маски и свечение синеватых глаз-лампочек. Все, что волновало девушку в настоящий момент — сверток в руках робота, который уже успел принять форму. Глядя на него, по ее телу пробежало тепло и еле уловимы нотки радости от осознания, что она является матерью, даже находясь в нынешнем положении. Вспоминая уговор Рэя и Масляного, пленница невольно наткнулась на мысль о пройденном пути и страданиях, связанных с Витой.
Пятая. Вита была пятым ребенком Лиз, который наконец увидел свет. Но такой номер она носила не из-за того, что Масляный нарушил данное слово, а потому, что так требовала сама жизнь. Пусть Парадизо и был райским местом, но эхо войны не прошло бесследно для будущей матери, и каждый предыдущий ребенок был мертворожденным. Имя, данное дитю еще заранее, сыграло с ним злую шутку четыре раза. В какой-то момент, Рэй предложил назвать ее иначе, но Элизабет настояла, и, каким-то чудом, словно по чьей-то милости, признавшей стремление девушки, ребенок явился миру со звонким плачем. Девочка родилась здоровой, но с единственным изъяном — немотой.
Мир грез в очередной раз пытался унести Элизабет прочь, но пинок в живот вернул заложницу к реальности. Тяжело дыша, она смотрела на Виту и посылала ей мысленный сигнал: «Смелая. Очень смелая! Не важно, насколько ужасной может быть ситуация, — ты не заплачешь, не издашь и звука! Этот изъян — не наказание, но особый дар, данный тебе за то тяжелое рождение в таком суровом мире! Не плач, Вита, мама рядом».