— Да, а что? Напарник тебе не сказал? — потирая подбородок, полюбопытствовал медик.
— Нет. Даже не намекнул.
— Ваши проблемы, — сказал док, подразумевая, что не собирается ничего говорить на эту тему, и начал новую: — Вирус, значит? Интересно. Диверсия со стороны? Виновник установлен? Устранен?
— Да, да и нет.
— Какие же вы дилетанты. И чему вас только учат? — Рипп встал и оперся на спинку стула. — Как видишь, установка, которая производила проверку в прошлый раз, отсутствует. Так что, все вручную. Не беспокойся, как тогда «больно» не будет.
— Не то, чтобы…, — я попятился назад, но Рипп, в несвойственной для развалюхи прыткости, ринулся ко мне и схватил за плечо. Из его пальцев повылезали тонкие кабели, обвившие мою руку. Наконечник каждого провода, пополз вглубь отверстия, оставленного Масляным. Док задрожал, после раздавшегося писка под броней. Глазок камеры замерцал и резко потух. Никаких посторонних ощущений не произошло: ни тока, ни сбоя в зрении, ничего. Через минуту, камера-голова вновь подала признаки жизни, и шнуры покинули исследуемую область. Рипп отпустил плечо и вернулся к рабочему столу.
— Ты чист, юнец. Все в порядке. Но, это если два собакоподобных стража для тебя норма, конечно же. Они не опасны.
— В курсе. Спасибо, — поблагодарил я, сжимая перед собой ладонь, проверяя тем самым функциональность конечности, через которую подключались для тестирования.
— Тогда свободен, — он вяло помахал кистью в сторону выхода.
С некоторым облегчением, я зашагал прочь, как вдруг осознал кое-что странное. Док вел себя иначе, чем в первую встречу. Если тогда Рипп напоминал слетевшего с шестеренок ученого, то теперь — слегка нервную машину, которую внепланово побеспокоили. Казалось, что не возмутись он тому, что обнаружил меня на своем стуле, то предстал бы совершенно другим роботом. Замерев на полпути, я обернулся к нему.
— Ну, чего тебе еще? — раздраженно заскрипел ржавый садист.
— Очень занятно выглядит перемена в твоем поведении. Резкость, взбаламученность, дерганность, будто стерты. Подвергли Рифорджу?
— А, это? Нет, какой Рифордж?! Понимаешь, Двадцать Шестой, я — старая колымага, и новинки вызывают во мне неподдельный азарт, да такой, что личина сумасшедшего вырывается в свет! В тот раз, твоя персона была довольна любопытна в моем глазе, — он постучал пальцем по объективу камеры, — но, после обследования на багги, интерес испарился. Тайна раскрыта. Хотя признаю, что подобное не случалось со мной со времен разработки Гемомасла. Чтобы создать нечто выдающееся, необходим энтузиазм, как и безумие.
— Хочешь сказать, что ты придумал Гемо?
— Да, именно! И повторюсь: «Чему вас только учат?»
В этот момент, произошел очередной мысленный штурм. Речь Риппа освежила позабытый фрагмент недавнего события в моей памяти, и вопрос задался автоматически:
— Связан ли Эйч — Ноль с Гемомаслом?
От произнесенных слов, Рипп как-то неестественно выпрямился, стараясь сохранить, непонятно откуда взявшуюся, гордость, но ее хватило ненадолго, и голова-камера склонилась под тяжестью невидимого груза. Еле слышно, он пробормотал: «Эйч — Ноль — мой провал». Я подошел к нему и присел на край стола, скрестил руки и надавил тоном дознавателя: «А по подробней?»
Док, всем весом уперевшись ладонями, молча встал и пустился нарезать круги по комнате, держась пальцами за подбородок и погружаясь в воспоминания.
— Была война, Двадцать Шестой, — начал Рипп, — и не просто война. Настоящая бойня. Борьбу за свободу иначе не назовешь. В тот период, машина уже была на голову выше человека, но наши ряды несли потери. Людишки обладали мощными орудиями, которые с легкостью пробивали броню тогдашних роботов. Две-три пули, и обесточенный корпус плывет на корм рыбам к таким же железным трупам. Разработка оружия, в конечном итоге, потеряла смысл. Это превратилось в бесконечную гонку: мы придумывали что-то сильнее, побеждали в парочке сражений, но оставляли за собой дорожку из падших; люди собирали остатки на полях брани, в том числе новоразработанные орудия, дабы использовать в новых баталиях против нас; далее механические инженеры проектируют что-то новее и так до бесконечности. Пока однажды, Лидер не приказал заняться укреплением оболочки. И вот тут все и началось, — Рипп остановился у окна, рассматривая глубоководный блеск на дне. — Мир захлестнула кровь. Покойников хватало с лихвой и необходимые нам материалы, лежали под ногами. Как человек жил за счет нефти, так и мы начали существовать благодаря красной, полной железа, гемоглобиновой жидкости. Основа нашлась. Оставалось только придумать, как она будет помогать. И идея пришла незамедлительно. Роботы-переработчики, наномашины; маленькие трудяги, которые будут преобразовывать кровь в нужные компоненты и подпитывать нас, залечивать пробоины, делать из носителя чуть ли не бессмертного Титана. Так и случилось! Раненные роботы применяли полученную смесь, и их повреждения залатывались на глазах. Гемомасло стало бесспорным козырем, и благодаря ему, мы можем вести этот диалог. Но, поскольку Гемо было продуктом войны, с ней оно и должно было исчезнуть. Однако, все вышло наоборот.