— Что за черт? — прошептал я уже так привычно, что даже не удивился этим словам, но ответ из дали, заставил меня это сделать.
«Ну привет, Двадцать Шестой».
За Кербом появилась женщина в белоснежном платье. Она стояла на месте и пристально смотрела в мою сторону. Прищурившись, ее взгляд словно пронзил меня сквозь маску, и она высокомерно улыбнулась. Из ее блондинистой макушки, торчало три серых арматурины, которые соединялись раскаленным, металлическим кольцом на конце. Из места, откуда росли железяки, сочились тонкие струйки крови, стекающие девице на лицо, попадающие в глаза и на тонкие, бледные губы. В руках она держала сверток, очень знакомый, с красным пятном на куске ткани.
— Элизабет?! — крикнул ей я, но незнакомка промолчала, поманила к себе пальцем и пошла куда-то вперед. Мои ноги непроизвольно зашагали за ней.
Мы проходили мимо руин двух небоскребов, на которых восседал Лийч, питаясь и усиливая воспоминания. В развалинах еще мелькали куски зацикленных клипов, и рваные фотографии. Возле одного такого фрагмента, Элизабет остановилась и подняла с земли, рассмотрела, печально вздохнула, и раскрошила в пепел. В какой-то момент, у меня возникло впечатление, что она не знает, куда держит путь; просто гуляет по чужой памяти, незнакомому миру, и изучает носителя. Что ей нужно, и Элизабет ли это вообще? Общие черты есть, но волосы, как минимум, отличаются. Сверток в ее руках — определенно Вита. Единственным логическим объяснением было то, что девушка — иллюзия, созданная нановирусом от останков Лийча, и ничего более.
— Я — не вирус, глупыш, — подала голос спутница. — Вместо того, чтобы забивать себе голову различными теориями, просто следуй молча, пока я не остановлюсь. Мы почти пришли.
— Тогда кто? Что тебе нужно?! — мой голос всегда звучал в одной тональности, независимо от того кричал я или нет, но сейчас, четко прослеживались нотки легкой паники. Любое существо, ощущает себя гораздо спокойнее в ситуациях, которые оно понимает. Это дает уверенность в осязаемой реальности и в своих силах. Если ты что-то понимаешь, значит можешь что-то сделать. Но в этом мире, что есть реальность? До того, как этот феномен в виде мертвеца появился здесь, я был хозяином ситуации, держащим контроль, но теперь, незнание привело меня к положению зрителя, слепо следующего за не пойми кем, за посторонним человеком в моем собственном мире.
— Как же ты надоел, — раздраженно протянула девушка, запрокинув голову назад. — Твоя рефлексия, аргх! Не могу больше ее слушать!
— Но я ведь молчал.
— Да, но слишком громко! В любом случае, — она внезапно сменила тон на веселый, проскакала пару метров вперед и резко прыгнула в одну точку на пустыре, — миссия выполнена. Прости, что не напеваю фанфары.
— И что дальше? Зачем ты привела меня сюда? Тут ничего нет.
— Хм, верно. Какой внимательный робот. Тогда, что же мы тут забыли?
— Если честно, мне плевать. Важнее всего — кто ты?! — вопрос сработал, как триггер. Элизабет вмиг изменилась в лице: ее широко раскрытые глаза сузились, приняв более серьезный вид; уголки губ из радостной дуги, опустились до прямой, равнодушной линии. Она опустилась на землю, скрестила ноги в позе лотоса и уложила на них ребенка, подперла подбородок кулаком, и уставилась на меня. Из ее ран от прутьев, сильнее засочилась кровь, капающая прямо на пеленку.
— Скажи, Двадцать Шестой, ты боишься Бога? — наконец спросила девушка.
— У меня нет причин бояться того, чего нет. Мой Бог — мертв. Последнего представителя его рода, я убил собственными руками.
— Хм, а как же моя персона? Может быть, ты боишься меня?
— Нельзя бояться, если у тебя нет эмоций.
— Поэтому существует симуляция. Все твои рассуждения, дают основания полагать, что ты напуган. Хоть и не осознанно, но твоя эмоциональность сама по себе начинает срабатывать в тех моментах, когда это необходимо от ситуации. Ты наверняка обратил внимание, ведь так? Помнишь ту сцену в переулке, где ты выбивал из Шестнадцатого каждую деталь из его расистской головы? А сожаление об убийстве несчастной, ни в чем неповинной девушки? Ты так разглагольствовал псу о том, как тебе все равно и скольких ты убил перед этим, но в глубине души, все было наоборот. И самое последнее, наша новинка — угрызение совести за распространение гемомасла.
— Откуда тебе все это известно?! Тебя ведь там не было? — я постепенно терял контроль.
— Напротив, я всегда присутствовал(а), — голос Элизабет резко исказился посторонним басом, и стало непонятно, кто говорит: женщина или мужчина. — Каждое событие из твоей жизни, я наблюдал(а) отсюда, или оттуда, или здесь, — оно указывало пальцем на разные места в пространстве, давая понять, что вездесуще.