— ЭЛИЗАБЕТ!? — на всю комнату взвыл пес. — Та покойница? Какого хрена она шляется в твоей пустой башке?! И ты говоришь не беспокоиться? Ти, да я…, — Спайк не продолжил, заметив, что от меня не стоит ждать защиты. Эта короткое перекидывание слов, немного выбило меня из колеи, заставив на короткий миг задуматься. — Что стряслось?
— Опасность представляет то, что она сказала. Вирус, Спайк, — малая часть того, о чем стоит думать, — я уперся локтями в колени и скрестил пальцы. — Память, сознание, личность.
— Не понимаю…, — проскулил питомец.
— Какова вероятность, что все это на сто процентов мое, а не чье-либо еще? Элизабет заявила, что она — моя тень, подавленная сущность. В этом есть доля правды, ведь я очень долго сопротивлялся тому, кем являюсь. Верить себе, своим идеалам, и тогда тайное станет явным, — ее изречение. Предполагаю, что бункер откроется тогда, когда я приму то, что отвергаю, а дальше? Что внутри, и почему оно спрятано? Элизабет знает, но не говорит, а знаешь почему? Я запретил ей.
— Но ты не помнишь этого?
— Именно. Отсюда возникает сомнение, что все мое существо — не мое вовсе. Я — машина, Спайк, созданная для определенных задач. Эмоциональность — функция, данная, чтобы люди чувствовали себя комфортно в моей компании, не более. Для меня она не несет никакого практичного смысла в повседневности без человека, но, так вышло, что именно эмоции породили во мне любопытство. «А почему так? А как этак? Что значит то? А если взять вот это и добавить это?» Вопросы не покидали мою голову, и я начал изучать, копаться в информации и пришел к тому, что заметил странную вещь — несостыковку в обществе. И понеслось, только на этот раз, вопросы задавались не самому себе, а Шестнадцатому, у которого я искал ответы и поддержку. Но, что я получил? Упрёки, наставления и личную беседу с Лидером. Как сказала Элизабет, именно тогда и пошло отрицание себя, как такового.
— К чему ты ведешь, Ти? — озадаченно спросил Спайк. — Пока все в рамках нормального, ничего особенного.
— Почему я, Спайк? Почему моя модель и никакая другая? Да, Шестнадцатый говорил, что перед этим утилизировались прошлые версии, которые так яро вопрошали, но они оказались не такими податливыми, как Двадцать Шестой собственной персоной. Эмоциональность — не редкая приправа к блюду, под названием «Робот», но только у меня она перешла дозволенную грань. Функция стала влиять на тело. Вот только разум — выше этого, он контролирует все, но не смог совладать с «эмоцией». Тогда все претензии к нему. Машина — это пустая оболочка, и только наличие разума делает ее тем, что по итогу может служить, воевать и функционировать в целом. У людей была популярна цитата, которую и я произносил однажды: «Мыслю, значит, существую», но робот не человек, и ему подходит немного другой вариант: «Существую, значит, могу мыслить». Кто дал мне возможность думать? Кто загрузил разум в это тело, был ли он пустым, чтобы я мог его развивать или же он чей-то, а я просто существую по его указке?
Шестерни в голове зашумели, корпус начал нагреваться, что из-под брони задымил пар, руки начали дрожать, зрение сбоить. Пес плыл в моих глазах, и я «чувствовал», что теряю себя, уплываю куда-то вдаль, подальше из апартаментов, Кика-Йорка и планеты вообще. Но что-то резко вернуло меня на землю: простое прикосновение к бедру и потирание о торс железной морды Спайка. Его маска не отображала никаких световых сигналов, в пустом и черном стекле, виднелось только мое отражение. Он поднял голову и посмотрел на меня:
— Я не могу представить, что сейчас творится у тебя внутри, Ти, но послушай меня: чей бы ни был разум, кто бы его не загрузил, я верю в одну реальную вещь — ты живешь своей жизнью и ничьей другой. Какая разница? Все, что ты говоришь, каждая мысль, которую озвучиваешь — сказана никем иным, кроме тебя. Мир воспринимается роботом, носящим порядковый номер — «026», и только им. Я не знаю никого, кто бы спорил с напарником на тему свободы или любую другую, не видел ни одной жестянки, желающей познавать новое, и не встречал машин, которые заводили бы себе домашних животных, и давали им имена.
Мне сложно было что-то сказать. Его слова подействовали удивительно успокаивающе, даже в этой ситуации, когда мой организм был готов чуть-ли не взорваться от потока нахлынувших рассуждений и вопросов. Я прикоснулся к макушке Спайка и медленно, обессиленно, словно механизмы отказывались совершать движение, погладил его по голове. Этого было достаточно, псу не нужны были слова, он все прекрасно понимал, пожалуй, единственный в этом мире.