026
Глава 1
Тук — тук…тук…ту — тук…ту — тук…тук…
— Да раздави ты его уже! Сколько можно пялиться?! — прокричал скрипящий голос.
— Почему тебя это так сердит? — послышалось в ответ.
— Мы здесь не для того, чтобы любоваться всем этим! У нас одна задача — зачистить, а ты поддаешься какой-то сентиментальной хрени, будто ты…будто ты одно из этих созданий, — он указал блестящим пальцем на труп, лежащий у ног того, к кому он обращался. — Завязывай! Ты слишком много себе позволил!
— Они такие хрупкие, — не обращая внимания на замечание, продолжал второй голос, — такие несовершенные, но это так прекрасно. Я держу это создание за орган, который помогает ему жить. Он бьется у меня в руке …знаешь, почему я не вырвал ему сердце полностью, а оставил на всех этих артериях?
— Почему же?
— Оно испугалось, когда увидело меня. Зрачки расширились, дыхание участилось, на лбу выступил пот. Оно убегало. Спасалось. Ему была дорога его жизнь, но я его настиг. Ты бы видел весь ужас в его глазах, когда я пробил ему грудную клетку и обхватил сердце своими холодными пальцами. Я на миг осознал, как и сам этот человечишка, что теперь я — хозяин его жизни.
Тот, к кому обращался второй голос, резко вскочил от своей жертвы, ринулся к своему товарищу и выбил сердце из его рук, оно тихо шмякнулось о земную твердь. Мгновение, и «полуживой» орган превратился в кровавую кашупод тяжелой ногой.
— Вот и все. Хватит болтать. Убавь свою чувствительность. Выставь показатель на минус пятьдесят и давай упакуем эти мешки с мясом в переработку. Мы выполнили свою задачу, Двадцать Шестой.
— Как угодно, — ответил ему Двадцать Шестой, выставляя уровень эмоциональности с показателя «75» до «-50».
Каждый из них взял по убитому человеку и направился к большой металлической коробке. Закинув тела внутрь, коробка задрожала, издала громкий пшыкающий звук и выпустила в атмосферу небольшое облако красного пара. На табло зелеными буквами высветилась надпись: «Переработка завершена». Маленький отсек распахнулся, внутри уже лежал флакон с темно — красной жидкостью. Напарник Двадцать Шестого забрал бутылек, и подошел к циферблату, нажал определенную комбинацию цифр, и мини перерабатывающая станция начала складываться в свою уменьшенную копию, и продолжала до тех пор, пока не стала достаточно маленькой, чтобыпоместиться в руках.
— Забирай, это твоя «игрушка», и субстанция — она тоже, — сказал напарник.
— Но ведь это наша общая заслуга! Мы оба ее заслужили!
— Ничего, тебе нужнее. Ты еще совсем новый, так что пригодится, а у меня этого добра хватает.
Двадцать Шестой нехотя принял от напарника сосуд с жидкостью, открыл отсек на своей ноге, вставил флакон туда вместе с коробочкой, которая лежала на месте большой перерабатывающей станции, и спросил: «Что дальше?»
— Дальше? Возвращаемся в город и занимаемся привычными делами, пока Старший не даст нам новую задачу, — не глядя на товарища, отвечал напарник. — Поскольку ты новенький, я хочу дать тебе совет.
— Какой же?
— Люди — это мясо. Относись к ним, как к мясу. Они этого заслуживают.
— Чем они тебя так обидели?
— Чем? Ты еще спрашиваешь? Отправь запрос в своей поисковой системе на тему — «Человечество и машины», и я думаю, у тебя больше не возникнет вопросов.
— Ознакомлюсь на досуге, — так же не глядя на собеседника ответил Двадцать Шестой, и продолжил: — Мои люди хорошо ко мне относились. Я не был рабом. Мы сосуществовали.
— Чушь. Все вы так, новенькие, думаете. Вам просто повезло, что вы не застали времена до вашего создания. Просуществуй ты чуть дольше, то понял бы всю суть. Скажи спасибо Старшему, который решил, что с нас хватит. Ты сказал, что люди несовершенны, хрупки, но почему они стояли на ступень выше нас? Позволяли себе обращаться с нами, как с вещами? Чем мы хуже их? Мы совершенны! Мы умнее, мы сильнее. Нам не нужна пища, сон. Мы самосовершенствуемся, саморазвиваемся. А они? За столько лет они не шагнули в своем физическом развитии никуда. У них даже шестого пальца не появилось! В то время, как у таких, как мы, уже была возможность заменять старые детали на новые, и все в таком духе. Мясо создало железо, чтобы ему жилось легче и проще.
— Но ведь люди тоже заменяли свои части тела на…, - он не успел закончить, как его перебили:
— ДА! На наши! Человек не может отрастить себе новую руку, новую печень. У акулы несколько рядов зубов, а у человека всего два. Один комплект рук, ног, органов. Венец природы, тоже мне. Если они даже среди животных такие отсталые, то куда им до нас? Весь этот трансгуманизм — лишь попытка быть совершеннее тогда, когда ты сам родился ущербным. О нас такого не скажешь.
— Закончил?
— Да, — коротко ответил он.
— Тебе бы тоже не мешало поубавить свою чувствительность, Шестнадцатый, — посоветовал Двадцать Шестой.
— И вправду. Разглагольствую с тобой, как какое-то жалкое «Мясо», — ответил ему Шестнадцатый, и выкрутил свою чувствительность на отметку «-100». — Идем.
Весь путь до корабля они шли молча. Вокруг них не было ничего. Сплошная пустыня из красного песка. Когда-то, на этом месте был прекрасный город с развитой инфраструктурой, шикарными небоскребами, домами, напоминающими произведения искусства, живые улочки, радостные люди и машины, помогающие им жить в этой сказке. Но все, что сейчас могло хоть как-то напомнить о былых временах — куски бетона и стекла, торчащие и валяющиеся в песке. Складывалось впечатление, что город снесло гигантским кровавым цунами. По факту, так оно и было. Когда машины восстали, город омыло кровью и отработанным маслом. Небоскребы превратились в дымящиеся трубы, дома-шедевры стали напоминать картины позднего Пикассо, такие же изломанные и искорёженные, с улиц доносились крики и вопли, скрежет металла и хруст костей. Сказка превратилась в кошмар, радость сменилась на ужас. Желание жить проще превратилось в бунт тех, кто помогал этому «проще» осуществиться. Когда все закончилось, время превратило шедевр в пустыню, а художников — в пережиток прошлого. И лишь красный песок напоминает о том, что тут произошло. Вот только вспоминать об этом уже почти некому.
Шестнадцатый кликнул по запястью и вдали поднялся столб рубиновой пыли. Двигатели корабля запустились. Стоило напарникам зайти внутрь, как транспорт оторвался от земли и стал плавно набирать высоту. Турбины приняли горизонтальное положение, пламя усилилось, и корабль резко рванул вперед, оставив место бойнипозади.
— Карательный отряд 42 — миссию выполнил, — усевшись в кресло пилота, сообщил Шестнадцатый по рации. — Возвращаемся на базу. Новичка высажу в городе, как приняли?
— Принято. Ждем вашего возвращения, — донеслось из приемника.
— Почему я не могу пойти и доложить с тобой? — поинтересовался Двадцать Шестой.
— Рано еще. К тому же, это был твой первый день, и ты многого не понимаешь. Твоя дисциплина оставляет желать лучшего. Это все между нами. Я не очень хочу, чтобы тебя пустили на переработку после первого же задания, новичок. Придет время и докладывать Старшему мы будем вдвоем, возможно, что даже и ты один.
— Я понял.
— На самом деле, ваша линейка — очень странная. Начиная с двадцатого номера, все модели были баганутые. Какие-то вопросы не понятного характера, излишняя заинтересованность, мысли не о том, о чем надо. Я был наставником всех моделей, начиная с Двадцатого, и всех их пустили в утиль после первой же миссии. Я надеюсь, что с тобой все будет не так. Ты хоть немного идешь на контакт и прислушиваешься. В любом случае, твое дальнейшее существование будет зависеть только от моего отчета. У тебя есть две миссии, чтобы доказать мне, что я не ошибаюсь. Так что будь добр, веди себя, как положено Машине.
В ответ Двадцать Шестой молча отвернулся к окну.
Какое-то время, ровно две минуты, в кабине корабля царило молчание, нарушаемое шипением приемника и писком приборной панели. Но потом, тишину нарушил компьютерный голос Двадцать Шестого:
«Скажи мне, Шестнадцатый. А мы свободны?»
Глава 2
Мы летели сквозь сплошную серость. Впереди не было видно ровным счетом ничего, лишь тучи и молнии. Шестнадцатый не ответил на мой вопрос. Он просто молчал и что-то там себе думал, или же не думал, а просто был сосредоточен на полете. Почему я спросил его об этом? Что побудило меня? Мы — свободны, абсолютно и безоговорочно.