Она чувствовала свою власть над ними, этими растерянными людьми, и испытывала гордость. Гордость от того, что привыкла бороться со всеми всегда и везде, доказывать, что сама, единолично, со всеми жизненными трудностями справлялась, справляется и будет справляться.
Сама!
Полненькая, приятная женщина с укором и вызовом в глазах. Очень невысокого роста. Сыну – 9 лет. У него – ДЦП. Форма ДЦП не сложная: интеллект сохранен; речевой аппарат развит достаточно; основное повреждение пришлось на верхнюю часть верхней и нижней конечностей левой стороны тела (гипертонус). Удивительным и радостным было то, что обе стопы были прямые, и он очень твёрдо и уверенно мог стоять на них.
Но…
Она не выпускала его с рук. Было чувство, что на физическом уровне мать уже не умела ходить одна, без него, своего сына. А сын был довольно рослый, с её рост. Как бы она не крепилась и не делала вид, что ей удобно, – неудобство испытывал сам мальчик.
Его ноги неловко свисали и постоянно ударялись о её колени, при каждом её шаге – руки соскальзывали с шеи матери. Она не справлялась с его весом. Её невысокий рост не позволял удобно расположить его у себя на руках. Так неуклюже и неловко они передвигались. От помощи, предложенной в очередной раз этими людьми (с её точки зрения ничего не испытавшими в жизни), она, конечно, как всегда отказалась. С чего ей менять свои привычки?
Сын иногда делал попытки попросить разрешения пойти самому, на что она ставила его на пол, и, не обращая внимания, что он с удовольствием и вполне даже очень ничего себе как делает уверенные довольно-таки шаги, через пару-тройку шагов хватала его на руки, приговаривая: «Хватит тебе, а то больно будет. Ножки вот как заболят, так узнаешь тогда, что делать будем?»
Дома он ползал. Попытки передвигаться на ногах, опиравшись на предметы мебели, использовать стул, в качестве опоры, также всегда пресекались. Озвучивание было всегда одним и тем же, с той разницей, что его не брали на руки, как на людях, а утверждая: «Забыл, что не можешь ходить? Хочешь, чтобы ножки заболели? Чем плохо тебе ползать? Смотри, как хорошо получается! И не больно!»
Она ограничила его во всём и в буквальном смысле привязала к себе.
У него не было своих привычек, своего мнения, права выбора.
А он часто мечтал, как он побежит с мальчишками во дворе наперегонки и обязательно прибежит первым.
Но мама не разрешала вставать на ноги, переживая, что ему будет больно, а он не знал, как можно научиться ходить и бегать, не встав на ноги.
Здесь, в этом здании, все были добрые и весёлые.
Никто не показывал на них пальцем, и особо пристально не таращился.
Какая-то тётенька (которая показывала им очередное учебное заведение, где он может учиться, познакомив его с ребятами, которые как-то сразу приняли его и начали делиться с ним, кто игрушками, кто конфетами, кто расспрашивать умеет ли он читать и писать, и какая книга у него любимая) после того, как они пришли в её кабинет, очень внимательно посмотрела на него своими необычно добрыми глазами, в которых не было ни жалости, ни страха с пустотой, как обычно у всех, а читалось именно внимание и желание сделать что-то для него, именно для него, спросила вдруг: «О чём ты больше всего мечтаешь? Что ты хочешь больше всего?»
Он не был готов.
Всегда и везде разговаривали с мамой. Вопросы задавали только ей. Отвечала только она.
Он посмотрел на маму. Мама хотела начать что-то говорить, но женщина мягко, по-доброму улыбаясь, остановила её и повторила свой вопрос мальчику.
Он набрался храбрости и не глядя уже на маму, чтобы не огорчать её, втянув голову в плечи, очень тихо вымолвил: «Хочу наперегонки бегать и первым быть». Женщина попросила повторить его это очень громко. Мамины руки обвили его посильнее. На первый раз у него сорвался голос, когда он попробовал побойчее сказать эту фразу, – руки мамы ещё крепче вцепились в него. Во второй раз он не просто громко, а озорно выкрикнул эти слова, рассмеялся и … почувствовал, как у мамы опустились руки. Не смотря на то, что рядом были пустые стулья, она всегда садила его на руки. Поэтому он физически ощутил, как в ней что-то изменилось.
Мама заплакала. «Вот видите, какой он фантазёр наивный. Думает, что он интересен кому-то, что с ним играть будут, что он когда-то бегать сможет, да он идти не может, куда бежать ты собрался, глупыш мой…»
– Вы позволяете ему ходить? Вашему сыну так неслыханно повезло! Иметь такую форму ДЦП для многих детей и родителей несбывшаяся мечта…