- Фууух, прорвались, - улыбнулся он. - Ну что, малыши, потопали?
9 глава
- Ненавижу! Как же я его ненавижу! Так и хочется взять мерзкого старикашку и вывернуть наизнанку. Но как его возьмешь, эта сволочь ужом выскальзывает из рук. Нужно было прикончить его еще при первой встрече.
Случилось это почти год назад. Коршун тогда был одним из манист на гладиаторском рынке Черкизона и владельцем пары публичных домов. Бывший сотрудник огромной бюрократической машины, с первого взгляда - обычный чиновник, он научился лавировать между опасными препятствиями, уговаривать и заставлять нужных людей делать те или иные поступки. Он метил, и уже почти получил, одну достаточно весомую должность, гарантирующую, к примеру, после краха всего, место в одном из особых бункеров страны. Но нет, должность отдали конкуренту! И тут началась ВОЙНА, и тот, скорее всего, сдох со своей секретуткой в Парижах или Лондонах - так этой сволочи и надо!
В первое время пришлось туговато, но человеку без совести выживать было легче, чем другим. Он убивал за теплое одеяло, отбирал у детей последний сухарь, резал их же на следующий обед. За ним закрепилась слава безжалостного, кровавого убийцы, насильника и грабителя. Все боялись его и ненавидели. Вскоре к нему стали присоединяться другие отморозки. В шайке царили дисциплина - воспитанная жестокими казнями непослушных и звериная жестокость - дань животной системы иерархии: «хочешь мяса - загрызи товарища».
Он со своей бандой долго шатался по послевоенному метро, забирая у отчаявшихся людей все, что считал нужным, порой вырезая целые станции ради бутылки чистой воды. Но со временем люди стали более сплочеными и сообща защищались, времена анархии закончились. Тогда он перебрался в процветающий Черкизон. Здесь, убив предыдущего владельца разных заведений развлекательного толка, сделался видным бизнесменом, сомнительного, конечно же, бизнеса, но все-же. Так он прожил несколько лет, но человеческий товар портился, старел. Наконец, конкуренты опять же демпингуют!
Коршун собрал свою шайку и отправился на поиски молодого товара. По дороге торговал всевозможной дурью и раритетом. Его слава и популярность опять взлетели до небес.
Однажды ему в руки попал отличный боец, на Арене не было ему равных. Во славу кровожадной толпы он убивал кого угодно, как угодно и чем угодно. Он был сильнее любого живущего в метро, был сильнее любого монстра, притащенного из тоннелей. Но его прелесть была не в этом, точнее не только в этом. Он мог крышкой консервной банки вскрыть горло ребенку и выпить его фонтанирующую кровь; мог изнасиловать и тут же содрать кожу с девушки, причем еще живой; мог на глазах мужа сделать все это с его родными. За это публика его боялась и обожала, и прозвище он получил «Садист». Его садистские наклонности не знали предела. Как-то раз, на спор, за бутыль самогона, он пробрался на одну тихую станцию, бесшумно снял часовых и отвернул головки всем деткам, спящим в импровизированном детском садике. Теперь та станция покинута и считается проклятой.
Но вот на Черкизоне появился неприметный старик. Он долго ходил и принюхивался, его лицо с каждым днем становилось все брезгливей. Однажды в баре он вступил в стычку с самим Садистом, проклял его и ушел. Через день Садист покрылся пятнами, его посадили в изолятор и пробовали лечить, но ничего не помогало. Он стал гнить заживо, ему было дико больно, он то визжал как заживо поджариваемая крыса, то орал как упырь попавший в лапы вичухи. Хотя Коршун и на этом заработал денег: он посадил несчастного в клетку и демонстрировал муки бывшего любимца публики. Но вскоре главный боец издох, другого такого пока не было. Мало того, исчезли все огрызки, которые должны были восполнить прореху в рядах гладиаторов. И Коршун опять вышел в метро на поиски живого товара. И вновь, спустя много лет, ему пришлось покинуть теплое местечко и вновь окунуться в сырость и мерзость тоннелей, а ведь он моложе не становился.