Да кто он, черт его дери, такой?
Глава 15
С того самого дня все пошло наперекосяк.
Сейчас я даже не могу вспомнить, как добрался до дома после той проклятущей дуэли. Всю дорогу, взвинченный и немало напуганный, я на повышенных тонах требовал от Диса растолковать мне произошедшее.
Почему мне никто не сказал, что среди свидетелей будет этот сумасшедший маньяк? Почему никто не объяснил мне, как нужно вести себя при столкновении с чем-то настолько неадекватным и непостоянным? К этому Гаю вообще имеется инструкция? Потому что при разговоре с ним невольно чувствуешь себя сапёром.
Я должен был знать о главе Тиона куда больше, чем знал к моменту нашей непреднамеренной встречи. Возможно тогда я смог бы избежать той зловонной кучи проблем, которую он оставил на моем пороге.
Синедрион взбесился и спустил всех собак именно на меня. Потому что территория, на которой случился инцидент, принадлежала Децеме. Для Гая это было вроде игры, конечно. Он просто пришел в чужую песочницу и раздавил сделанные другими ребятами куличики. Убил людей. Унизил принародно Синедрион. Напугал обычных гражданских до полусмерти. И все это на землях, за которые я отвечаю головой.
Пожар, вызванный его появлением, пришлось тушить еще очень долго.
Поэтому-то когда мы вернулись с поединка вместе с победой, лица наши были понуры и мрачны. На просьбу Эльзы рассказать подробности, я неясно пробормотал, что так перетрусил, что ничего не могу теперь вспомнить. Прозвучало весьма убедительно.
С тех пор я не высовывался за пределы территории базы, а по возможности — своего кабинета. Целыми днями я торчал в четырех стенах, кажется, позабыв начисто, что некогда вел совершенно иную жизнь. Беспечную жизнь психически нестойкого подростка, чьи решения были продиктованы не логикой, а гормонами.
Иногда единственным человеком, которого я видел на протяжении суток, был Дис. Дис, который никогда и не был просто «правой рукой». Правую руку можно ампутировать, и в данном мире ты не многое потеряешь. В случае «ампутации» Десницы я бы загнулся уже на следующий день, потому что без него я не мог и шага ступить. Что ничуть меня не радовало.
Собственная слабость, как физическая, так и моральная, угнетала меня почти так же, как необходимость тащиться в Таврос. В тишине кабинета, когда я просматривал отчеты и пытался вникнуть в премудрость тяжелейшей науки управления государством, между мной и моим заместителем стоял немой вопрос.
Какого черта я здесь делаю?
Для Диса всё это — пакты, акты, отчеты, встречи, улаживание конфликтов мирными путями и не очень — было нормой. Он был в своей стихии, как рыба в воде. Я же здесь тонул, захлебывался и отбивался. Я знал прекрасно, что Дис, лидерство у которого было в крови, справился бы отлично и без меня.
Тогда для чего все эти сложности? Зачем они со мной носятся? Эти невысказанные вопросы не столько расстраивали, сколько злили меня. Потому в один прекрасный день я попросил Десницу меня тренировать.
В каком-то смысле это было пустой тратой времени. Даже здоровый взрослый мужчина не смог бы составить конкуренцию среднестатистическому модифицированному бойцу здешнего мира. Их сражение превратилось бы просто в иллюстрацию к библейскому избиению младенцев.
Но мне нужно было просто что-то разрушить, при этом имея оправдание.
Таким образом одолевающая меня с той роковой встречи с Гаем недельная бессонница отступила, когда, предварительно разнеся в пух и прах весь подземный тир электромагнитной пушкой, я вернулся в свою спальню.
С тех пор возобновились взявшие перерыв совместные завтраки и ужины, на которых, однако, не присутствовал Раск. Его разведывательная операция затягивалась, и, хотя мы до сих пор получали от него данные, лицезрение пустующего за столом места сжимало грудь тревогой.
Перепады моего настроения не укрылись от Эльзы, которая решила во что бы то ни стало добиться от меня причин апатичности, часто меняющейся местами с нервозностью. Но ей, правда, не стоило знать, что это просто нетерпение, ведь мне страсть как хочется наведаться в гости к Гаю, моему обожаемому названному старшему брату.
Воспоминания о нашей первой встрече и предвкушение новой вызвали столько радостного волнения в моем сердце, сколько не вызвала бы необходимость съесть вагон жгучего перца в одиночку.
Кроме того, я сейчас не имел никаких прав тревожить Эльзу плохими новостями, ведь медитации, которым ее обучал Олафер, начали давать плоды. Отрывочно, словно сон из раннего детства, она начинала вспоминать свою прошлую жизнь. Она говорила, что во время медитации может даже слышать голоса родных людей. У нее правда есть семья.