— Он молчит постоянно, — оживился глава Тиона, как радушный хозяин наливая в бокалы не лимонад и не сок. — Словно дал обет, понимаешь? На самом деле ему просто повредили речевые центры мозга при модификации, да так, что понимать язык он может, но воспроизводить мысли посредством слов — нет.
Наклонившись, он вставил мне в руку бокал, и я принялся сбивчиво объяснять, что еще несовершеннолетний.
— Не хочешь выпить со мной? — с расстановкой озвучил свой леденящий кровь вопрос Стокрылый.
Просто плыть по течению.
Влив себе в горло «греческий огонь», я, естественно, зашелся унизительно долгим, громким кашлем. Моя язык словно стал подушечкой для иголок, а по пищеводу каталась циркулярная пила.
Отличная выпивка. Лучшая, что я когда-либо пробовал. Волшебный нектар.
Гай рассмеялся, уже, кажется, позабыв о вколачивающих друг друга в пол бойцах.
— Как дом? Как семья?
Как мило с его стороны меня об этом спрашивать.
— Я слышал, ты ухлестываешь за девушкой, — кривовато улыбнулся Гай, вертя бокал в руках. — Шустрый какой. Но я бы на твоем месте вел бы себя точно так же. Раз уж ты оказался в теле противоположном твоему прежнему полу, почему бы этим не воспользоваться?
Сердце мое упало в лакированные туфли. Я вспомнил сначала Селию, но в итоге понял, что Гай говорит об Эльзе. Знать бы, как много ему известно.
Откуда такая информация, спрашиваю как будто беззаботно.
— Птичка напела, — его ответ прозвучал холодно. Опять. Мои попытки прощупать почву его злили.
— Да-а, знаешь. Просто увлечение. Пользуюсь благами власти и денег.
— Правда? Жалко. Но у тебя вся жизнь впереди, — Гай изобразил легкомысленную улыбку. — В любом случае, это не мое дело.
— Как твоя жена? — схватился я за нейтральную тему, решая отвести от себя огонь.
— Отлично. Желает тебе поскорее сдохнуть в мучениях.
Ладно, сказать по правде, это меня несколько озадачило. Тогда как Гая моя реакция снова повеселила.
— Не бери в голову. Она ненавидит тебя, и это естественно. Я бы начал подозревать неладное, если бы Илона после твоего предательства относилась к тебе благосклонно. Из-за тебя убили ее брата и отца. В любом случае, это никоим образом не отразится на моем отношении к тебе.
Это, безусловно, утешает, однако, разве он сам не предал Иберию? Конечно, задавать такие вопросы было с моей стороны весьма рисковым ходом, но Гай, кажется, даже не придал этому значения.
— Кроме того, что я ее муж, а ты в прошлом всего лишь ее сводная сестра, между нами есть еще несколько отличий. Ты предавал Иберию из-за прихоти, а я в ответ на нанесенное мне личное оскорбление.
Я растерялся, силясь найти в недрах своего разума упоминание об этом оскорблении, но тщетно. Потому что я о нем попросту никогда и не слышал! Все это время мне казалось, что именно предательство Гая — прихоть, а мое, скорее всего, — благородное, но обреченное на провал, дело. А теперь выходит, что я злодей?
Незаметно, но беспощадно к голове подступило опьянение, принесшее с собой какую-то необоснованную смелость, даже разнузданность.
И что это за личная обида такая, спрашиваю.
В ответ Гай протянул руку в сторону Монаха, сделав жест, который немой раб понял, снимая с пояса ножны с изогнутым мечом.
— Знаешь что это такое?
Да, это катана. Самурайский меч. Стильная штучка.
— Это оружие моего младшего брата Чери, — его голос вновь вобрал в себя пасмурность осени и унылость ноябрьских дождей. — Раньше место рядом со мной принадлежало ему. Он дрался, как бог. Ты бы его видел, он просто танцевал с этим мечом! Да и поговорить с ним было о чем. Отличный парень. Наверное, единственный, кому я действительно все спускал с рук.
Черт, я очень сочувствую его потере.
Гай бросил в мою сторону прищуренный от недовольства взгляд.
— Он не погиб. Ты что, думаешь, он мог кому-то проиграть?
Да нет, но разве он сам только что не сказал, что…
— Чери прошел через «разделитель». Как раз Иберия этому и способствовал, — глухо прорычал Гай, вытаскивая лезвие из ножен, любуясь узорами многослойной стали. — Самое паршивое во всем, что случилось, это то, что я даже не знаю, когда его ждать обратно. Срок, определенный «разделителем», до последнего остается загадкой, пока в один прекрасный денек на твоем пороге не появляется тот, чье лицо ты уже позабыл.