Но боль все равно вырывалась из-за закусанной губы тихим всхлипом: на арену выволокли Раска. Изорванная одежда, пропитанная кровью, облепила его утратившее силу тело. Когда прислужники отпустили его, оставляя в круге, он даже не сразу смог подняться. Вокруг бушевала толпа, предвкушая новое зрелище, которое едва ли продлится долго.
Дис отправил Мышь в логово Гая. Цель оправдывала средства? За что Раск умирает? Ради чего, ради какой такой жизненно необходимой информации я вынужден теперь смиренно наблюдать за парадно шествующей смертью друга, который ввел меня в этот мир? Мир, в котором у меня были семья и цель — то, чего бы я никогда не обрел на Земле.
— Займись им, — кинул Гай Монаху, продолжая смотреть на пошатывающегося, озирающегося, ощетинившегося Раска.
— Дис. Не дай ему даже коснуться Раска! — отдал приказ я, одновременно со словами выхватывая из кобуры бластер.
При входе у нас не отобрали оружие просто потому, что оно воспринималось исключительно, как аксессуар.
Картина реальности изменилась за секунду. Дис оказался перед дверями, загораживая собой выход фехтовальщику, который уже успел обнажить лезвие меча. Четыре телохранителя достали свои игрушки и направили их в мою сторону. Но я и глазом не моргнул, видя перед собой лишь озадаченное лицо Гая. Кажется, я его удивил такой безрассудностью.
— Тебе при экзекуции точно мозг повредило, — пробормотал он недовольно в итоге, бросая пренебрежительный взгляд на нацеленный на него бластер. — Угрожать мне на моей же территории? На такое решится только форменный псих.
Ага, ну или нализавшийся школьник. Меня можно было сравнить с карапузом, который увидел розетку и решил, что она — отличная игрушка для него. Тогда я действительно не понимал весь масштаб своей глупости.
— Ну, вот он я.
Эти слова, прозвучавшие как вызов, заставили брутальный квартет дернуться в мою сторону, даже при отсутствии прямого приказа со стороны Гая. Они просто действовали по инструкции, но их задумку сорвал Олафер. Я бы несомненно хотел убедиться воочию в легендарной силе Императора, которую он опробует на этих глыбах, но дед предпочел выйти из ситуации изящнее.
Оказавшись рядом с прочным стеклом толщиной в палец, Олафер сжал руку в кулак и без размаха ударил. По прозрачной стене побежала волна, после чего от усохшего, покрытого вздутыми жилами кулака по кругу разошлись мелкие трещины.
— Подходите все разом, — злорадно посмеиваясь провоцировал их Император. — Я вас всех уважу.
— Стойте на месте! — одернул своих людей Гай. — Старик — не ваш уровень. От вас четверых будет слишком много крови.
— Тогда, может, Стокрылый сам решит составить мне компанию? Или ты будешь слишком занят, меняя своим подружкам пеленки?
Черт его дери, я не ожидал услышать от Олафера нечто настолько смелое и язвительное. Но факт есть факт — дерзкое предложение было озвучено его голосом.
— Тебе за мной не угнаться, дед. И ты это знаешь, — ухмыльнулся в ответ Гай, после чего снова обратился ко мне: — Твои псы плохо обучены, вклиниваться в разговор своего начальства — дурной тон, Эла. Но, как говорится, горбатого могила исправит.
— Прости, Гай, — мой голос звучал искренне, — но я не могу просто смотреть на это. Раск — моя семья. Ты бы…
— Я бы поступил на твоем месте точно так же, — заверил меня мягко глава Тиона, а затем кинул Монаху: — ты заставляешь меня ждать. Убей эту крысу.
Фехтовальщик кинулся в противоположную от выхода сторону, врезаясь всем корпусом в растрескавшееся стекло и вылетая на арену. Куски стекла глубоко застряли в его руках и лице, но парень даже глазом не моргнул, вставая на ноги, выпрямляясь. Дису не надо было повторять приказ дважды: краем глаза я заметил пронесшуюся мимо нас черно-белую вспышку.
В нашу ультрасовременную театральную ложу ворвался азарт беснующейся толпы.
— Порви этого снежка!
— Руби, мать твою!
— Пятьдесят либранов на то, что Монах снесет ему башку!
Скорее страх, чем любопытство требовал меня повернуть голову в сторону кровавой сцены, но вопреки эмоциональному порыву я продолжал смотреть Гаю в глаза.
— Каков дуралей. Наставлять на меня оружие — поступок слишком безрассудный даже для такого несмышленыша. Тебе мама не говорила, что с огнем не играют?
— Нет. Я сирота.
— Точно. Запамятовал, — Гай посмотрел на арену. Ничто в этом человеке не говорило о волнении или сомнении, как бы я ни хотел найти следы этих эмоций в его взгляде, движениях, голосе. — Несмотря на то, что я испытываю своего рода слабость к отчаянным идиотам, не привыкшим пользоваться тормозами, выставлять себя на своей же территории кретином мне не с руки, — скосив глаза, в которых читался приговор, на меня, мужчина мимолетно улыбнулся. — Похоже, сегодня я принесу домой хорошие новости. А ведь все могло бы иметь другой, лучший для тебя исход. Если бы ты согласился смиренно понести свое наказание, потери были бы минимальными: ты лишился бы одного бойца. Погоревал, но с легкостью нашел бы на его место другого. Возможно, на этот раз, ты подобрал бы его не на помойке. Да, я бы тебя отпустил, Эла, на твою детскую площадку, при условии, что ты больше не будешь путаться у меня под ногами. Теперь тебе это, конечно, не светит. Но сначала я хочу, чтобы ты увидел, как Монах поднимет отрубленную голову Десницы. Ты должен заглянуть в его мертвые глаза.