На спине Раска алели грубые рубцы, складывающиеся в запутанный лабиринт лепестков розы.
Стокрылый отвел Раску важную роль акта о начале военного конфликта. Он не собирался его убивать. Он знал о том, что Монаху не победить Диса. Он изначально не был намерен нарушать правила, потому и отпустил нас домой вместе с недвусмысленным посланием, которое мы заприметили только сейчас.
Что изменилось после этого открытия? Не слишком много. Разве что я потерял надежду на то, что Синедрион и кланы, подвластные Тиону, обвинят Гая в несоблюдении законов, которым подчинялись и которые уважали его предки. Ну и еще, несмотря на свой мирный, домашний характер, я представил, как за такое обращение с Раском, собственноручно сношу Гаю его изобретательную, смазливую голову. Что было настоящим сюрпризом от моего неагрессивного воображения.
Словно моя ненависть могла превратиться в требовательный, высокочастотный сигнал, вторящий сердцу: в динамике гарнитуры раздался голос оператора, который передал желание главы Тиона со мной пообщаться.
Что за черт, подумал я прежде, чем дать положительный ответ. Все это время, как только нам стало известно о вторжении, я, как одержимый, пытался наладить связь с его кланом, который упрямо мои попытки игнорировал. Может, у Гая есть близнец, который копирует все действия брата, вплоть до приказов, с точностью да наоборот?
— Как добрался домой, Эла? Я очень волновался. У вас там сейчас раннее утро, да? — разорвал белый шум ставший ненавистным голос. — Получил мою открытку?
Стиснув зубы, я ушел прочь от стола и обеспокоенно уставившегося на меня Кея.
— Чего ты хочешь? — выдавил я из себя. — У тебя же должны быть какие-то мотивы. Кроме тех, что ты, кровожадный и самодовольный павлин, просто решил позабавиться.
Мой детский гнев лишь улучшил его настроение.
— Мотивы? — рассмеялся он. — Для начала, я никому не прощаю неуважительное ко мне отношение. А ты по этой части перешел все границы. Почему я не убил тебя сразу? Я никогда не гажу там, где ем. Таврос — город, в котором живет моя семья, потому здесь приемлема лишь благородная смерть на ринге. Никаких убийств. Этот закон обязаны соблюдать все, я — в том числе. Ну, и кроме того, я пытаюсь сейчас умаслить недовольный мной Синедрион, потому с некоторых пор моя жизнь — сплошной свод правил. — Что-то не особо в это верится. — Я должен был уведомить тебя о начале военных действий. И, по-моему, я сделал это весьма… эффектно. Скажу откровенно, я розы терпеть не могу. В них присутствует какое-то абсурдное сочетание любви и смерти.
Как будто меня заботило, какие ему нравятся цветы, а какие — нет. Если бы дело дошло до подарков, оформленных заботливой рукой флориста, я бы послал Гаю похоронный венок.
— Еще раз. Что ты хочешь? Твои условия, — прошипел я тихо, надеясь, что этот разговор останется только между нами. Услышь сейчас кто-нибудь о моем намерении подписать с Гаем мир на любых условиях, и меня бы заклеймили предателем и трусом.
— Условия, условия… — задумчиво протянул молодой голос. — Как насчет этого: ты собственноручно, но с помощью разделителя, отправишь своих старейшин топтать грешную Землю, после чего подпишешь акт о передаче твоих территорий под мою власть и станешь питомцем моего пятилетнего сына. В земном воплощении у тебя такая забавная мордашка. Ты мне напоминаешь енота.
Я опешил.
— У тебя есть сын?
— Не понимаю причину скепсиса в твоем голосе, Эла. Может, ты и подросток, но мне казалось, что в твоем возрасте о технологии производства детей не просто знают, но и вовсю ее осваивают…
— Иди ты к черту со своей технологией!
— Слушай, решай сейчас. У Мёрди сегодня день рождения, и я пообещал ему купить домашнее животное. Но Илона говорит, что от собак и кошек будет слишком много шерсти. А пресмыкающихся она на дух не переносит…
— Ты с ума сошел? Послушай, что ты несешь! — его непонятный, извращенный юмор не заставил бы меня улыбнуться и в мирное время. — Тебя что, вообще не волнует то, что в день рождения твоего первенца погибнут люди. Много людей!
Гай снова расхохотался.
— Дай Предвечный тебе не дожить до моего дня рождения!
— Чокнутый подонок! — процедил я, замечая краем глаза спешащего ко мне молодого паренька. Слуга. Его озадаченное лицо, расширенные от волнения глаза требовали моего внимания прямо сейчас, и тем не менее я жестом заставил его остановиться. — Твои люди, которых ты сюда пришлешь, не переживут сегодняшнего дня! Ты же знаешь это!