Какая же здесь красота! Тишину нарушают только трели птиц и беспокойство ветерка высоко в кронах деревьев, да еще лошади щиплют траву и трясут головой, отгоняя назойливых насекомых. Голубое небо подглядывает за нами сквозь кружево листвы и прячется снова. Покой.
Видя, что никакими угрозами меня не сдвинуть с места, Танн примостился рядышком, закинув руки за голову.
– Может, расскажешь мне про свою семью?
– Ты же говорил, что знаешь про нее!
– Одно дело, в каком виде она дошла до моих ушей, и совсем другое подлинная история!
– А чего ты у Рисаны не спросил?
– Мне интересно послушать ее из первых уст. Так расскажешь?
– Да ничего особенного. Моя мать работала служанкой во дворце. Однажды она убиралась в императорской спальне, когда туда зашел правитель. Это была любовь с первого взгляда, как в сказке.
– А как же правящая императрица?
– У правителей доля такая – жениться не по любви, а за того, на кого укажут родители в интересах государства. Он жене не изменял, но из служанки сделал мою мать фрейлиной при императрице. Был жуткий скандал, но он настоял на своем. Потихоньку от всех, обучал ее манерам и этикету. Не сам, конечно, а придворный учитель. Моя мама старалась, и у нее получалось все лучше и лучше. На выпады императрицы не реагировала, на провокации не поддавалась. А когда стало совсем нестерпимо, вмешался сам император и поставил условие, что ее Величество не трогает фрейлину, а он не отсылает ее в Северный замок.
Были, конечно, попытки отравить мою мать, но она готовила сама и видела, когда еду кто-то трогал. Хотя один раз все же вызывали лекаря и ему, слава Богине, удалось ее спасти. После чего у императора с императрицей состоялся серьезный разговор и маму больше не трогали.
Правящая императрица скончалась при родах, оставив императора с младенцем на руках. Ребенку нужны были оба родителя, и мой отец женился на моей маме. Став императрицей она заботилась о приемном сыне, как о своем собственном, даже няньки редко получали его в руки. Через год родилась я, плод взаимной любви. Вот, в принципе, и все.
– Ничего себе «все»! Можно легенду слагать. А как брат относится к тебе?
– Отлично относится. Жалеет только, что родился первым, так как груз ответственности за государство ложится на его плечи. И невесту ему уже подбирают при всем его сопротивлении, с каждого бала умудряется сбежать.
– А тебе подобрали уже жениха? – с легкой тревогой, которую старался скрыть изо всех сил, спросил Танн.
– Было дело.
– И как? Понравился? Когда свадьба?
– Я пока что свободна, потому что никто на свадьбу еще не согласился.
– Почему? – изумился он и с легкой иронией добавил. – Они для тебя недостаточно хороши или ты для них?
– Когда просыпаешься в дегте и в перьях, о свадьбе как-то думается в последнюю очередь, пытаешься избежать скандала. Ну, или когда роскошные локоны приходиться остричь почти налысо из-за того, что «неудачно» свалился с лошади в репейник и никакими маслами не смогли их привести в порядок. Когда у тебя, прям на балу, падают штаны, потому что ремень лопнул, тоже о свадьбе речи не идет . Чего ты смеешься?! Им вот было совсем не смешно! – из последних сил сдерживая рвущийся наружу смех, изобразила обиду.
Танн хотел что-то спросить, не мог выговорить и слова. Смеялся так, что из глаз слезы текли. Невозможно на такое смотреть и не присоединиться. Наконец, отсмеявшись от души, Танн смог констатировать:
– Ой, ты меня уморишь! Больше не могу, уже живот болит! Я с тобой своей смертью не помру – лопну от смеха!
– Не лопнешь! – успокоила его я. – Просто раздуешься как пузырь и улетишь, заодно и меня порадуешь.
Он пропустил мою издевку мимо ушей.
– А как родители отнеслись к тому, что ты с женихами сделала?
– Так же как и ты, когда никто не видел, а на людях только в след головой покачали, мол, такой растяпа и к императорской дочке сватается! Меня же за руку никто не поймал, так что официально я тут ни при чем. Но, почему-то желающие опозорится на все государство пока не находятся, чего я и добивалась.
– Мне жаль твоих родителей! С тобой же просто жить не возможно!
– А они со мной не просто живут, а весело живут! – я показала Танну язык.
– Ладно, давай трогаться в путь. Нам надо реку до темноты перейти.
Мы собрались, залезли в седло. Я об этом подвиге очень сильно пожалела, но не дам повода этому зверюге меня подколоть! И мышцы ноют и попа болит, просто ужас какой-то! А Танн стал забираться в седло все лучше и лучше. Он быстро учится!