В гостинице нам предложили на выбор несколько номеров, но я остановился на том, окна которого выходили на море. Пока Нейзер оформлял номер, я даже успел немного оглядеться. Здание гостиницы было совсем новым, опять же по галанским меркам. Если судить по дате, высеченной на плите над входом, оно было построено всего сто два года назад. Гостиница, как и весь городок, была построена в типичном стиле южно-роантского классицизма, из-за чего меня не покидало такое ощущение, что мы все еще находимся в Мо. От разглядывания интерьера холла гостиницы меня отвлек Нейзер, который принялся расспрашивать портье:
– А скажите-ка, милейший, в вашем городе есть какие-нибудь развлечения? Мне не хотелось бы ложиться в такую рань, так как я изрядно отоспался за время плавания.
Нейзер, похоже, уже принялся претворять в жизнь мой жестокий план и теперь выяснял, где бы ему было сподручнее устроить побоище. Портье ответил хотя и не слишком многословно, но весьма обстоятельно:
– Конечно, господин Арлансо, по вечерам в ресторане нашей гостиницы собирается очень приличная публика и веселье в нём, иной раз, длится почти до самого утра.
Тут уже и я улыбнулся этому парню, правда, весьма двусмысленно. Судя по зверской и злорадной физиономии Нейзера, он решил устроить в этом заведении такое веселье, какого тут не видывали с момента открытия гостиницы.
Все-таки с номером нам не очень повезло. Он состоял всего из одной единственной, хотя и очень уж большой, комнаты, да, к тому же, имел всего одну кровать. Правда, это была еще та кровать. Она была низкая, но зато на редкость просторная и на ней запросто могло улечься сразу человек шесть-семь галактов среднего роста, таких, к примеру, как я. Мебель также не отличалась слишком уж большой изысканностью: письменный стол, пара массивных деревянных кресел, круглый обеденный стол, едва прикрытый небольшой темно-зеленой скатертью, вышитой золотистыми нитями, платяной шкаф, посудная горка и комод, хотя и были изготовлены из дерева красивой текстуры и украшены искусной резьбой, по сравнению с теми образцами мебельного дизайна, что я уже видел, создавали ощущение чего-то дежурного и казарменного. Да, к тому же на столе, в сиротливом одиночестве, стояла простенькая вазочка голубого стекла с довольно подвявшими фруктами, которые, одним только своим печальным видом тотчас вызвали у меня острый приступ голода.
Зато к номеру прилагалась широкая лоджия, на которой стояли кадки с цветами, источавшими тонкий, но сильный аромат. На лоджию выходили два не застекленных окна и проход с невысокими резными воротцами, в следствии чего стена, обитая тканью, была красиво прорезана тремя циркульными арками, обрамленными тонкой резьбой по камню и, вкупе с высоким потолком, украшенным лепниной, в итоге получался пусть и не роскошный, но весьма красивый интерьер. Остекление окон и навешивание дверей не имели никакого смысла в жарком тропическом климате. Вполне хватало легких занавесей из полупрозрачной, тонкой ткани, которая, впрочем, являлась днем отличной защитой от жарких лучей солнца. Номер, не смотря на его казарменную аскетичность, считался, тем не менее, первоклассным, так как в нём имелась ещё ванная комната, ватерклозет и, вдобавок к этому, он имел газовое освещение, которое заливало комнату пусть и не очень ярким, но приятным, желтовато-розовым светом.