Эйзенхиэль, со своей стороны, не особенно жаловал артефакцию в качестве науки. Он считал эту прикладную дисциплину Солнечной магии чем-то вроде скучного ремесла, а потому использовал драгоценные камни как дорогой, но наиболее простой и эффективный способ снабдить всем необходимым своего умного, уравновешенного, преданного, но, увы, обделённого магическим даром секретаря. Первый перстень, который князь выдал Генриху, возвращал его в замок Элизобарра из любой точки Благословенных островов. И молодой Зальц принял служебный артефакт с благодарностью и благоговейным трепетом. Но на этом дело не кончилось. Вскоре Генрих обзавёлся разного рода подслушивающими, записывающими, защищающими и атакующими магическими приспособлениями на все случаи жизни. Эйзенхиэль, вследствие нежелания посвящать в свои секреты посторонних, зачарованием занимался сам. Сочетание различных свойств в одном предмете - тонкая работа, доступная далеко не каждому магистру-артефактору. Заклинатель разума даже экспериментировать с сочетаниями не стал - просто заказывал у гномов новую партию «чистых» ювелирных изделий.
Генриху случалось показываться на людях с массивной нагрудной звездой из крупного сапфира (если тронуть нижний луч, делает невидимым своего носителя), изящным рубиновым колечком на пальце (позволяет видеть тёплые тела в темноте), с брильянтовыми пряжками на ботинках (приглушают шаги) и с запонками из изумрудов (отличные носители информации). Подобные сочетания снискали Зальцу славу сороки, теряющей волю от любой блестящей безделушки. Его безвкусицу приписывали полному лишений детству (ведь князь, подумать только, взял себе секретаря чуть не прямиком из дома призрения!)
Зальц страдал, но страдал молча. Директор театра был не первым, и не будет последним, кто осчастливит его подобным подношением.
- Старые истории... - наконец, приступил секретарь к главной цели своего визита, - они такие прямолинейные! Стоит герою в белом парике выйти на сцену, и мы уже знаем, кому достанется принцесса. Где накал интриги? Можно наслаждаться музыкой и великолепным рисунком танца, но разве остаётся тут простор для переживаний?
- Но либретто... - несмело начал Джабраэли, перед которым рухнули мировые устои.
- Что либретто? - Зальц так взмахнул бокалом, что пленённое в нём солнце взметнулось до самого ободка. - Знаете, как бы оно выглядело в программке Нового театра?
- Как? - хореограф испуганно наблюдал за мечущимся по кабинету, вероятно, слегка захмелевшим, секретарём.
- Я, конечно, не либреттист... но... как-нибудь... - Генрих пошевелил в воздухе пальцами. Джабраэли ловко подсунул в них кусок сыра. Зальц задумчиво прожевал. - ...как-нибудь так: «Она - прекрасный цветок. Он - коварный искуситель. Есть третий, тот, кто удержит на краю пропасти волшебной силой своей любви. Она, без сомнений, достойна получить счастливый финал. Но будет ли он таким, как вы ожидали?»
Джабраэли молчал, пропуская через себя новый срез искусства. Князь Эйзенхиэль знает в этом толк. О, как тонко! Неожиданный поворот, неожиданный, но не случайный, основанный на психологическом расчёте...
Золотые искорки «Драконьей крови» отражались у Джабраэли в зрачках, когда он искренне тряс ладонь Генриха при прощании.
- Дорогой друг! Спасибо! Спасибо вам! Вы ведь буквально открыли мне глаза!
***
«Князь Барро», успевший смыть макияж, но всё ещё облачённый в чёрный бархат, нежно поглаживал завязки платья «вампирки», безутешно рыдающей у него на груди. Танцор, исполнявший роль сида, уже без парика, с одной только сеточкой на волосах, тоже околачивался в гримёрке примы, хотя что он тут делает, было не совсем ясно - к прекрасной ван Тирриен он не осмеливался даже близко подойти, а вместо этого прохаживался вдоль насыпного вала из цветов, время от времени рассеянно пощипывая то лепесток, то ленту, чем весьма раздражал Главного Злодея.
- Вот и вы, наконец! - при виде вдохновенно сияющего директора «вампир» не удержался от искушения хоть на кого-то выплеснуть негодование. - Полюбуйтесь, до чего довёл Мону ваш распрекрасный князь!
Прима разрыдалась с новой силой.
- Н-ну... может быть, он и сам был не в восторге от того, в каком виде мы выставили главу клана Вампиров... - тихо предположил «эльф». - А я предупреждал, что мне бы на его месте такое не особенно понра...
- Да если бы! - Мона оторвалась, наконец, от груди партнёра, так что стало видно, как распух от слёз её хорошенький носик. - Если бы он рассердился, я бы...