но она боялась нынешней жизни вне монастыря. Переубедить Женю отвезти ее в другой монастырь было
не сложно, Анна сама где-то в глубине души хотела иного исхода, и присутствие, и слова сестры
склонили чашу весов в сторону другой, непривычной жизни.
V
Сергей Сергеевич уже изрядно уставший от долго дежурства, спускался вниз, с намерением быстрее покинуть
здание министерства и допить бутылку коньяка в одиночестве своего дома. Только сейчас стала известна
причина его печального выражения лица, и о какой "Каше в голове" он говорил Вите возле обломков монастыря.
Он переживал тяжелый развод с женой, делая над собой большое усилие, дабы не сорваться. Супруга,в свою очередь,
на четвёртом году брака задалась вопросом "Как она могла выйти за эту бездушную машину для раскрытия убийств",
что и послужило началу легкий интрижки с одним из её подчиненных. Надеюсь, читатель не найдет с моей стороны
нарушение приличий, если я немного углублюсь в личную жизнь женщины. После очередного вечера, проведенного
в компании молодого человека, она больше не могла пользоваться правом верной жены
, и посредством смс-сообщения
объявила об этом своему мужу. Не смотря на плохое положение обоих супругов, оба они нашли в этом только
одно хорошое обстоятельство - остсутсвие детей, и не торопились начинать тягостный бракоразводный процесс,
до тех пора пока каждый из них не привыкнет к новому положению дел. Теперь, когда моя странная авторская
прихоть была удовлетворенна, вернемся к не менее интересному стечению обстоятельств в жизни Анны.
Женька вернулась примерно через сорок минут. Привезла один пакет необходимых, для современных женщин, предметов
обихода и мобильный телефон. Девушки весело проводили время в зале номера, Анна примерила новый для себя
образ. Женя нарядила ее в белый топ с узкими лямочками, джинсовю куртку синего цвета, черную юбку до
колена со складочками и белые балетки. Светловолосую головку Ани украсила черная повязочка в белый горошек,
одетая узелком на лбу.
- И эта вся красота пряталась под монашеским халатом все время?. - удивленно разглядывая сестру гордилась Женя.
- Да брось, я стесняюсь. - с улыбкой и слегка красноватым лицом кокетничала Аня.
- А теперь давай-ка выберемся погуляем. - и девушки поспешно засобирались на выход.
Тем временем и Виктор имел удовольствие находиться в компании своего друга, охранника на контрольно-
пропускном посту, в одном из более-менее приличных зведений города Б. Приятели, уже изрядно охмелевшие,
вдарились в извечные темы для пьяных бесед мужчин о различных, плохих, положениях в их стране.
- Вот ты сам посуди, куда еще нам можно податься? Вот, полистай вакансии. Это ж смех. Восемьсот рублей за
двенадцать часов смены. Весь день жизни человека стоит восемьсот рублей. Интересно, предсмертный день во сколько бы они
оценили. - медленным пьяным голосом возмущался Виктор.
- А тебе что плохо здесь? В министерстве?. - отхлебнул глоток пива Николай.
- Мне? Мне замечательно. Я же за остальных переживаю. Оглянись на этих молодых людей. Это вот они
губят свою жизнь за эти восемьсот рублей, а теперь вынуждены заливать своё гнусное положение алкоголем сидя
здесь. - продолжал сетовать Виктор. - Подожди Коль, сейчас я вернусь.
Виктор сходил к бару, взял две кружки пива и чашку орешков, и вернулся за стол к Николаю.
- Грех в твоём положении жаловаться, Вить, ты нашел своё место, что тебе там плохо платят?. - спрашивал Коля.
- Ой да не о том речь. - отмахнулся левой рукой Витя, а правой протянул кружку пива в сторону приятеля,
бокалы звонко брякнули друг об друга и были наполовину отпиты за один раз.
- А здесь неплохо, очень даже уютно. - выпустив тихую отрыжку от резкого пива заметил Николай.
- Да, приятное местечко, часто здесь бываю. - оглянулся Виктор.
И действительно, обстановка бара была уютной. Легкий свет по всему помещению, вымощенному деревом,
поверх которого были развешанны какие-то портреты с забавными лицами. Простенькие столы и стулья,
светящийся бар изобиловал выбором спиртного на любой вкус, разговорчивый бармен и телевизор,
постоянно вещавший спортивный канал. Вечер тянулся долго, парни уже прямо сказать были пьяны, но не торопились