– Да, наказать. Выпороть, – удовлетворенно кивнул Моррис.
Высокий и сухощавый, как и Шарп, со светлыми волосами и тонким лицом, он был бы красив, если бы не одутловатость, являвшаяся следствием злоупотребления спиртным, посредством которого капитан боролся со скукой. Глаза капитана выдавали цинизм и кое-что похуже: презрение к людям. Хейксвилл и Моррис, подумал Шарп, достойная парочка ублюдков.
Моррис еще раз посмотрел на лежащий на ладони кремень:
– Кажется, самый обычный камень.
– Так и есть, сэр. Обычный камень. Рассыплется, как песок, – подтвердил сержант. – Ни на что не годный камешек.
– Позвольте? – вмешался в разговор новый голос. Лейтенант Уильям Лоуфорд соскочил с коня и, подойдя к Моррису, без дальнейших церемоний взял с ладони капитана предмет спора. При этом лейтенант, удивленный собственной безрассудной смелостью, слегка покраснел. – Это легко проверить, сэр, – волнуясь, проговорил Лоуфорд, вынул пистолет и ударил камнем по стали. Даже в ярком свете дня все увидели вспыхнувшие искры. – На мой взгляд, вполне хороший кремень, сэр, – негромко добавил молодой офицер. Стоявший за его спиной прапорщик Фицджеральд заговорщицки подмигнул Шарпу. – Настоящий кремень, – уже громче и с меньшей робостью повторил лейтенант.
Моррис бросил на него сердитый взгляд и, резко повернувшись, зашагал к лошади. Лоуфорд бросил Шарпу кремень:
– Приготовьте оружие, Шарп.
– Есть, сэр. Спасибо, сэр.
Едва офицеры отошли, как Хейксвилл швырнул Шарпу мушкет и злобно прохрипел:
– А ты ловкий мерзавец, да, Шарпи?
– И шкура при мне останется. – Шарп поставил кремень на место и, заметив, что Хейксвилл направляется в другой конец строя, окликнул: – Сержант! – (Хейксвилл обернулся.) – Возьмите свое. – Шарп вынул из кармана камешек, который обнаружил, когда стал заряжать мушкет, – Хейксвилл подменил кремень. – Мне это ни к чему. – Он бросил камень сержанту, но тот лишь сплюнул и зашагал прочь. – Спасибо, Том, – добавил Шарп, поворачиваясь к приятелю, снабдившему его запасным кремнем.
– Ради такого стоило пойти в армию, – ответил Гаррард, и солдаты, ставшие свидетелями поражения Морриса и Хейксвилла, рассмеялись.
– Смотреть вперед, парни! – крикнул прапорщик Фицджеральд. Ирландец был самым молодым офицером в роте, но вел себя с уверенностью бывалого вояки. – Сейчас постреляем.
Шарп вернулся в строй, привел в порядок ружье и, подняв голову, увидел, что противник приблизился до сотни шагов. Наступая, вражеские солдаты ритмично кричали и время от времени останавливались, когда барабаны рассыпались мелкой дробью или трубы издавали пронзительный клич, однако самым громким звуком был глухой стук сотен босых ног о сухую землю. Шарп попытался сосчитать число солдат в первой шеренге, но несколько раз сбивался из-за снующих перед строем туда-сюда офицеров. Вся эта масса катилась на тонкий, в две шеренги глубиной, боевой строй красных мундиров.
– Чего ждем? – нервно спросил кто-то.
– Спокойно, ребята, спокойно, – отозвался сержант Грин.
Враг уже заполнил все пространство перед высоткой. Тигровое войско наступало колонной из шестидесяти шеренг по пятьдесят человек в каждой. Всего три тысячи солдат, хотя в глазах многих это число возрастало в пять, а то и в десять раз. Наступающие не стреляли, как не стреляли и поджидающие их британцы. Шарпу, наблюдавшему за колонной слева, войско султана казалось неудержимым – точь-в-точь нагруженная деревенская повозка, медленно и неумолимо катящаяся с горки к хлипкому забору.
Он уже различал отдельные лица – темные, с черными усами и необычайно белыми зубами. Все ближе и ближе подходило тигровое войско, так что в общем хоре можно было различить отдельные голоса, воинственные выкрики и леденящие кровь завывания. Вот-вот эта масса сорвется и покатит, ощетинившись примкнутыми к ружьям штыками.
– Тридцать третий! – донесся из-под знамен зычный голос полковника Уэлсли. – Товсь!
Шарп развернул туловище вправо, поднял мушкет на высоту бедра и взвел курок. Щелчок, и Шарп, ощутив сопротивление главной пружины, мгновенно почувствовал себя увереннее. Со стороны неприятеля могло показаться, что весь боевой строй британцев развернулся вполоборота, и этот неожиданный и четкий маневр, совершенный людьми, до тех пор стоявшими молча и неподвижно, мгновенно охладил пыл наступающих. На вершине холма, под обвисшими стягами Майсура, откуда еще недавно палили орудия, появилось несколько всадников. «Уж не сам ли Типу явился понаблюдать за сражением?» – подумал Шарп. Не вспоминает ли султан тот далекий день, когда он разбил трехтысячное войско британцев и индийцев, угнав уцелевших в плен в свою столицу Серингапатам? Крики атакующих долетали, наверное, до самого неба, но все же их перекрыл голос полковника Уэлсли.