Спи, моя светлая: неба покой
Поднят лазурным шатром над тобой.
Сосен бессонных стоит караул,
Спи, моя лада: и ветер уснул.
Ночь вышивает мне чёрный кафтан,
Месяцем скроен и звёздами ткан,
Блеском снегов мои кудри полны,
Вьются узором о ладушке сны.
Спи, моя ясная: в вешней волшбе
Льётся бессмертная песнь о тебе.
Это был погребальный плач, но звучал он как нежная колыбельная. Никто не удержал слёз, даже Изяслава: княгиня вскидывала подбородок, стискивала челюсти, но её глаза неумолимо наполнялись влажным блеском. А Смилина, застывшая в немом рыдании, хотела лишь об одном спросить певицу: откуда она брала эти слова, каждое из которых оружейница сама бы спела для Свободы, если б умела их так искусно, так проникновенно подобрать? Не из её ли собственной души почерпнула северная чародейка эти до сердечного жара точные слова, лучше которых даже сама Смилина не смогла бы ничего придумать? Откуда Горлинка знала про холодный рассвет, про яблони цвет?..
Но самое главное чудо происходило у всех на глазах: среди яблоневых листьев рождались заново бело-розовые шишечки бутонов, сначала крошечные, едва заметные, но постепенно они росли и распускались цветами. Горлинка окутывала дерево своим целительным голосом, и на её раскрытые ладони упало несколько лепестков. Умолкнув, певица окинула яблоню любящим, мудрым взором и улыбнулась ей – по-настоящему, лучезарно и широко. Они стояли друг напротив друга – целительница с чудесными волосами и спасённое ею дерево, окутанные порхающим весенним облаком бабочек.
– Горлинка… Как тебе удалось это чудо, светлая моя, прекрасная моя волшебница?.. – Слёзы наконец покатились и по суровым щекам Смилины, и она коснулась пальцами шелковистых молодых щёчек певицы.
Ответ был прост и чист, как утренняя заря:
– Я просто люблю тебя. Тебя и всё, что любишь ты сама. – Пальцы-бабочки щекотно касались могучих рук оружейницы, щека Горлинки прильнула к её ладони. – Не бойся сказать мне то же самое. Она, – Горлинка указала взором на яблоню, покрывшуюся густой душистой пеной цветов, – не будет против.
Что могла сказать и сделать Смилина? Она поймала влажный, сверкающий и искрящийся улыбкой взор Изяславы и по движению её губ угадала:
– Ну же, сестрёнка, давай…
Осторожно, как маленького птенчика, сжимая в своей руке тёплую ручку Горлинки, оружейница обратила взгляд на родных – дочерей, внучек, правнучек, праправнучек, сестру Драгоилу и её семейство.
– Дорогие мои, вижу удивление в ваших глазах, – начала она. – Прошлым летом на семейном празднике у моей ученицы Гремиславы я увидела эту кудесницу – и навек пропала в её синих очах, утонула в её дивном голосе. Свободу я не забыла и никогда не забуду, она всегда будет жива в моём сердце. Но, как оказалось, там есть ещё много места – хватит и для вас всех, и для этой звонкоголосой пташки. Я противилась этому, сомневалась, мучила и себя, и её – заставила её томиться в ожидании. Но сегодня я не побоюсь признаться при всех вас, а ежели надо будет, повторю тысячу раз: я люблю её. И хочу спросить кое-что… Горлинка, ты станешь моей женой?
Лиловато-синие очи, в которых отражалось всё весеннее буйство цветущего сада, затрепетали ресницами и закатились – Смилина едва успела подхватить Горлинку на руки. Изяслава, поднявшись из-за стола, со смехом сказала:
– Поверьте мне, дорогие гости, это означает «да». Вот ради таких дней, как этот, и стоит жить! Наполните же кубки – за это надо пить. И пить много и основательно!
А Горлинка, на руках у Смилины открыв глаза, прошептала:
– Я твоя, моя ладушка. С первой встречи – твоя. Я ещё до своего рождения была твоя. Сделай мне колечко.
– Сделаю, моя милая, – тихонько засмеялась оружейница, прильнув поцелуем к её лбу.
Трепещущие розовые губы Горлинки потянулись к ней, и Смилина не посмела отказаться от этого подарка – поцеловала их со всей нежностью, которая тихо расцветала в обновлённом, как яблоня, сердце.
Дабы соблюсти все приличия, Смилина попросила у присутствовавших на празднике северянок руки Горлинки. И Гремислава, и её седовласая родительница-кошка были счастливы такому повороту событий и тотчас же дали своё согласие. Будущие родственницы обменялись сердечными рукопожатиями и поцелуями. Сговор состоялся.
К ним подошла Изяслава с кубком в руках.
– Прекрасная наша Северная Звезда! – обратилась она к Горлинке. – Мы можем сегодня услышать тебя? Быть может, в этот счастливый день ты порадуешь нас своим волшебным голосом?
Горлинка, по своему обыкновению, отводила взор от глаз собеседницы, но её лицо сияло тихим внутренним светом. Улыбаясь, она мягко кивнула.