Мы спустились на первый этаж, покинули подъезд и двинулись к ближайшему пивному киоску в сквере на берегу озера.
— Вы куда с Гуревичем катались? — спросил вдруг Фролов.
Как видно, вытащил меня из квартиры, намереваясь расспросить, и я запираться не стал, но и подробности придержал при себе.
— Склад ему предложили арендовать. Ну тот, который охраняем.
— Он ваш, что ли?
— Не, не для себя.
— И как? — с интересом спросил Дюша. — Договорились? А то мы с этим переездом конкретно так влетели. Если Гуревич с сахаром прогорит, у него и мебельный бизнес звездой накроется. Точно за долги заберут.
— Пока непонятно. Я его просто с людьми свёл. Но место ему понравилось, завтра решать будут.
— Ну и отлично! — обрадовался Фролов и вдруг присвистнул. — Янка! Привет!
Я посмотрел на девушку, катившую детскую коляску, и в первый момент нашу бывшую одноклассницу даже не узнал. Она и раньше была высокой и стройной, а тут сильно похудела — такое впечатление, остались только глаза и титьки. Синие глазищи на осунувшемся лице смотрелись неестественно большими, а слишком крупная для откровенно хрупкого сложения грудь так и выпирала из-под кофточки.
— Ой, мальчики! — обрадовалась нам Янка Скокова. — Давно не виделись!
— Это кто у тебя такой красивый? — спросил Андрей, заглядывая в коляску. — Мальчик, девочка?
— Девочка. Марина.
— Вся в мать. Такая же красавица.
Янка рассмеялась.
— Да брось! — Потом с сомнением посмотрела на нас и спросила: — Сигаретой не угостите?
— Не, — покачал я головой. — Мы ж спортсмены. Не курим.
— Я как родила, бросила. Но иногда прямо до рожи в коленях затянуться хочется.
— И как жизнь молодая? — поинтересовался Фролов.
Янка Скокова пожала плечами.
— Да разве это жизнь? Если б не мама, давно с голоду умерла. Да и так только на хлеб и молоко хватает. Но это ерунда, выйду на работу, будет проще.
— Захаров не помогает, что ли?
— Не смеши меня, Полоскаев! Я его уже год не видела.
— Но вы же…
— Да развелись мы. Как Маринка родилась, так я на развод и подала. Мы и до того вместе не жили. Так… получилось просто.
Повисло тягостное молчание, и тут бы нам распрощаться, но просто уйти было неловко, и я толкнул в бок Фролова.
— Слушай, Анька из кафетерия уволилась, на её место уже взяли кого-нибудь?
— Не, — сразу покачала головой Скокова. — Мне это чудо оставить не с кем. На полдня нереально из дома уйти.
— А давай ко мне в отдел! — предложил вдруг Фролов. — Не на полный день, просто на время основную продавщицу подменять будешь. Ты и с крохой там побыть сможешь. Это рядом, в «Ручейке».
— Свой отдел? Ну ты даёшь!
— Ну не совсем мой, — сознался Андрей. — Мы там мебель выставляем. Ничего сложного, просто заказы принимать.
— Ладно, — кивнула Янка. — Я загляну на днях, посмотрю.
На этом мы разошлись, но почти сразу Фролов обернулся и проводил одноклассницу долгим задумчивым взглядом.
— Основная продавщица, да? — подколол я его.
— Да не начинай лучше! — поморщился Андрей и перевёл разговор на другую тему. — Ты чего Захарова вообще приплёл?
— Да встретил его вчера. В курсе, что он с Кислым тусуется?
— Нет, сто лет его не видел.
— Ну, в общем, Тёму послали со мной занозиться. На «Диете» дело было.
— Да иди ты!
— Ага, пришлось его чуток поломать.
— А Кислый что?
— Ну я не стал ждать, пока вся братва подвалит. Прыгнул в троллейбус и уехал.
Фролов покачал головой.
— Хреново. Кислый, сука, злопамятный. Были бы мы с Графом или ты с Демидом — это одно, не рискнул бы наезжать. Но ты же сам по себе, так? В любой момент падлу могут кинуть. Лучше таскай с собой что-нибудь типа того топорика. Ну летом у тебя ещё был, помнишь?
Я кивнул.
— И сам о том думал.
Мы перебежали через дорогу, но пивной ларёк оказался закрыт.
— Пошли к «Ручейку», — предложил тогда Андрей. — Там допоздна пиво бывает. Я когда Аньку встречаю, обычно банку беру.
Я похлопал его по прессу.
— Смотри, пивной животик отрастишь!
— Как отращу, так и сгоню! Просто времени нет в зал ходить. То одно, то другое. Впахиваю от рассвета до заката. Утром с заказами работаю или с пацанами на доставку езжу, вечером мебель собираю, сам же знаешь. Если б Толстый бухгалтерию не вёл, чокнулся бы.
И тут мой приятель душой нисколько не кривил: работы Гуревич навесил на него изрядно, пришлось даже уволиться с завода. Аня тоже вовсе неспроста ушла из кафетерия, чтобы взять на себя «салон», как именовался торговый отдел в «Ручейке».