Сдерживаться я даже особо не пытался, и упитанная физиономия Лемешева враз покрылась потом.
— Я ничего такого не говорил. Я вас даже не знаю, — выдавил он из себя и сразу успокоился, уже куда уверенней спросил: — Ко мне какие претензии?
Чиж хохотнул и хлопнул его по плечу.
— Я не я и баба не моя? Молодец! Продолжай в том же духе!
Заявление это Лемешеву определённо не понравилось, но он промолчал и выжидающе уставился на меня.
— Ты не говорил, к тебе претензий никаких нет, — подтвердил я и указал топориком на окно. — Но вот она до фига лишнего наговорила и ей за это придётся ответить. Мы тебя просто в известность решили поставить. Чтоб потом не говорил, будто не в курсе был.
Лемешев сглотнул, и Костя вновь хлопнул его по пухлому плечу.
— Сева, да ты не переживай, мы ж не звери, бить её не станем. Отработает! И отработает со всем усердием и неоднократно, ведь брат — это святое, понимать надо!
Вот тут перегонщика проняло окончательно, он посмотрел на меня, затравленно оглянулся на размеренно жевавшего жвачку Фролова и судорожно сглотнул.
— А если вписаться кого попросишь, так ещё и должен останешься, — продолжил давить Чиж. — Там такие слова звучали, за которые и твою подружайку, и тебя самого в асфальт закатать нужно!
— Деньгами вопрос не решить? — обратился ко мне Лемешев. — Все только в выигрыше останутся!
Я ничего не ответил, вернулся к опелю и вновь уселся на его капот, за меня ответил взявший на себя роль переговорщика Чиж.
— Сколько?
Лемешев вновь сглотнул и неуверенно оглянулся.
— Я не знаю, сколько дома есть. Надо посмотреть.
— Посмотри, — разрешил Костя.
— Так я схожу?
— Иди! — разрешил Чиж и тут же, противореча сам себе, ухватил перегонщика под руку. — Иди, Сева, иди! Только помни, мы у тебя бабки не вымогаем. Нам они не особо и нужны, если разобраться. Так скажу — с твоей бабой пообщаться куда интересней будет. И если решишь, что деньги тебе дороже, мы поймём и лично тебе претензий предъявлять не станем. Но ты же понимаешь, что сама собой проблема не рассосётся?
— Даже не сомневайся — Кашпировский не поможет! — вставил я свои пять копеек.
— Я сейчас! Сейчас вернусь!
Лемешев двинулся к двери чёрного хода, и Фролов посторонился, позволяя ему пройти, потом подошёл к нам и негромко спросил:
— Думаете выгорит?
Я сунул топорик в сумку и застегнул молнию.
— Главное, чтобы ментов не вызвал.
— А мы чего? — ухмыльнулся Костя. — Мы ничего. Денег у него не вымогали. Не докажет!
— Он вообще может не вернуться, — предположил Андрей. — И что тогда делать будем? Не ждать же его всю ночь!
— Если не выйдет — признает, что неправ и долг на себя повесит! — ухмыльнулся Чиж. — На счётчик поставим.
— Выйдет, — уверенно заявил я и похлопал ладонью по капоту. — Не знаю, насколько он ценит ту корову, а машину точно не бросит.
Тут из приоткрытого окна донёсся пронзительный вскрик и отзвук сочной оплеухи, а затем окно квартиры Лемешева закрылось и отрезало от нас приглушённый женский плач.
— О! — встрепенулся Чиж. — Награда нашла своего героя!
Я злорадно усмехнулся, но особого удовлетворения не испытал. Легко отделалась, сучка.
Вновь распахнулась дверь чёрного хода, появился Лемешев. Он подошёл и достал из кармана спортивных штанов толстую пачку двухсоток.
— Я плачу — и на этом всё. Больше никаких претензий ни к Юле, ни к её брату! Договорились?
Прощать Филе его выходку категорически не хотелось, и я коротко отрезал:
— На хер! Разговор только о твоей бабе шёл! Мы её косяк разбираем!
— Она за брата заступилась! — продолжил упорствовать перегонщик.
— А вот не надо было!
Костя резко обернулся и досадливо скривился.
— Серый, погодь! Пацан вообще не при делах!
— Ты чё несёшь? — выдал я, не сдержавшись.
— Тебя ведь второй пнул, так? — напомнил Чижов. — Ну ты же сам говорил!
Я едва удержался от того, чтобы не послать его далеко и надолго. Своим заявлением он поставил меня в дурацкое положение, потому как формально Филя действительно не сделал ровным счётом ничего и предъявить ему было нечего. Зинка и та на него не жаловалась.
Блин! Ещё и Лемешев стоит, уши греет. Последнее дело при посторонних такие вопросы обсуждать, и я сдался, махнул рукой.
— Хрен с ним, пусть живёт! Но предупреждаю сразу: за следующий раз деньгами уже не возьму!