Затем вдруг мне поступило сразу несколько интересных с профессиональной точки зрения предложений поехать на короткое время за рубеж. Сначала это была Вена — Национальный банк Австрии проводил крупный банковский семинар, где, кстати, тогда оказались знакомые экономисты А.Казьмин и А.Цимайло, которые в то время усердно работали над идеей параллельной валюты.
Я выступал на конференции по вопросам конвертируемости рубля и стал постепенно приходить в себя. Жизнь не закончилась, а только начиналась. Мои мысли были кому-то интересны.
Затем был Лондон. Меня пригласил банк «Креди Свисс Ферст Бостон», с представителем которого, Л.Арнольдом, я познакомился во время поездки в Вашингтон осенью 1990 года. Нас с женой — это была ее первая в жизни зарубежная поездка — поселили в гостинце «Клэриджес», где останавливались в основном короли, принцы, шейхи и прочие миллиардеры.
Настроение, понятно, улучшилось. При этом мне тут же предложили работу и баснословную зарплату.
Затем вдруг через Госбанк СССР до меня дошла телеграмма Жака Аттали, который возглавлял еще официально не открытый Европейский банк реконструкции и развития (ЕБРР) — международную финансовую организацию, создаваемую в Лондоне для поддержки реформ в Восточной Европе и СССР.
Меня как раз тогда впервые пригласили в Давос (Швейцария) для участия в Мировом экономическом форуме, и мы договорились там встретиться с Ж.Аттали.
В Давосе во время скоротечной встречи он мне и сделал предложение поработать в его новом международном банке. Я согласился, так как это все-таки был не частный сектор, а солидная межгосударственная государственная организация. Оставался шанс не отрываться от экономических реформ в России.
ЛОНДОН
Ж.Аттали пригласил меня в Лондон, и я согласился, и начались многочисленные технические и бюрократические проблемы. Как оформить загранпаспорт, если я нигде не работаю? Даже звонить в Лондон было проблемой, так как с домашнего телефона за границу тогда дозвониться было невозможно (надо было мучительно заказывать телефонный разговор на определенное время). В конце концов, я умудрился уехать без официального направления и «разрешения» КГБ (номер старого «разрешения» мне неофициально дали в Госбанке СССР).
Потом кадровики банка попытались установить мне слишком «маленькую» зарплату (на самом деле очень большую), а я, понятно, считал, что она не должна быть меньше, чем у самых высоких руководителей (в министрах уже побывал!). Сначала не совсем понятно было, чем я буду заниматься в банке и т. д. Было и множество бытовых проблем с переездом.
Интересно, что все два года работы за границей я числился в Институте Е.Гайдара при Академии народного хозяйства СССР под руководством академика А.Аганбегяна в качестве главного специалиста. Разумеется, денег я не получал, но должна же была где-то лежать трудовая книжка! Абел Гезович тогда по-человечески мне помог. Понятно, что в Лондоне наши трудовые книжки никому не были нужны (такого понятия там просто не существует).
Жак Аттали ранее был политическим советником, помощником президента Франции Ф.Миттерана. Он был, безусловно, в тысячу раз больше политик, чем банкир или финансист. К тому же он увлекался философией и поэзией, написал десятки книг (в том числе исторических) и даже выпустил пластинку с песнями на свои стихи.
Он был похож на ртуть, вылившуюся из градусника, — ни секунды спокойно, мысль бежит быстрее тела, несобранность и талантливость — все в одной куче. Теперь я понимаю, что он любил собирать бывших высокопоставленных чиновников как своих подчиненных для повышения собственного престижа. Так, бывший премьер-министр Венгрии М.Немет до сих пор заведует кадрами в Европейском банке.
Мне не хотелось быть просто вывеской для банка, и я стремился учиться бизнесу и влиять на события. После длительных и не слишком приятных переговоров мне дали под начало небольшую группу сотрудников в Коммерческом департаменте банка под общим руководством Р.Фримана и Ги де Селье.
Не могу сказать, что я стал абсолютно профессиональным банкиром — для этого надо начинать гораздо раньше, — но существенно повысил свой профессиональный уровень. Это уж точно.
Со мной в ЕБРР работали молодые ребята: Ч.Район, Дж. Орчард, С.Попов, Д.Маслов, К.Браун и другие удивительно работоспособные и профессиональные молодые люди, с которыми я поддерживаю хорошие отношения и сегодня. Все они сделали солидные карьеры в инвестиционном и банковском бизнесе. В ЕБРР также работал политическим советником А.Бугров, который и сменил меня на посту исполнительного директора в Мировом банке.
Конечно, мне приходилось больше участвовать в анализе проектов с точки зрения политической и общеэкономической экспертизы, но одновременно были и конкретные дела. Особенно много мы работали в Петербурге, где занимались недвижимостью. Примером завершенного проекта может быть здание на Невском, 25 (у Казанского собора). Также мы консультировали такие компании, как «Дом ленинградской торговли» и «Невская косметика».
Я и коллеги посетили два или три десятка ленинградских предприятий, познакомились с десятками директоров и официальных лиц города. Таким образом, я приобретал вполне конкретный опыт бизнеса в условиях начала реформ в России.
В первый наш приезд в Петербург мы застали во дворце, где работал А.Собчак, его скромного экономического советника А.Чубайса, который одиноко сидел в маленьком кабинете на задворках дворца напротив Исаакиевского собора.
Он выглядел весьма суровым и молчаливым чиновником и политиком. У него был трудный период, так как на него активно «наезжали». В частности, начальник финансового управления города Медведев (родственник члена политбюро В.Медведева) собрал на него компромат за какие-то выдуманные финансовые прегрешения в бытность научным работником. А.Собчак, к моему удивлению, не разобравшись, сделал размашистую резолюцию: «Передать в прокуратуру» (мне показывали копию этого документа).
Любопытно вспоминать, как мы выбирали свои объекты недвижимости для первых проектов. Никто ничего толком в администрации города не знал или не хотел знать. Все здания кому-то пообещали по два-три раза. Мы же ездили по улицам города и фотографировали пустующие и заброшенные здания (фотоаппарат купили на месте). Потом были изнурительные походы в администрацию города, в Ленсовет на комиссию по нежилым помещениям, многочисленные встречи в мэрии, переговоры и т. д.
Сначала-в Петербурге был экспериментальный Ленфонд во главе с Калининым и его заместителем А.Кохом (до этого — председатель исполкома Сестрорецка). У них не было ни прав, ни информации, но они были призваны заниматься приватизацией. Все начиналось с нуля.
А.Кох возил нас на предприятия на своем разбитом «жигуленке». Мне он тогда очень понравился своей целеустремленностью. Когда у него впоследствии, в 1993 году, в Петербурге были большие проблемы, я приглашал его в налоговую инспекцию заместителем. Позднее А.Кох стал совсем другим — в целом, малоприятным человеком. Испытания властью он не прошел.
Затем был организован Комитет по управлению государственным имуществом (КУГИ) города во главе с С.Беляевым (бывший глава фракции НДР в Госдуме), а его заместителями были тот же Калинин, А.Кох и М.Маневич.
Мы с ними активно взаимодействовали по вопросам недвижимости и другим инвестиционным проектам. К сожалению, иных из них переезд в Москву сильно изменил, и я с ними больше не поддерживаю отношений. М.Маневич был застрелен в центре города наемным убийцей, и это преступление до сих пор не раскрыто.
…Вообще же для меня было полезно побывать в шкуре простого человека. В Лондоне, во-первых, я превратился из полновластного хозяина важнейшего министерства, которое включало все финансовые органы субъектов Федерации, в начальника маленького отдела.
Во-вторых, вокруг не было ни одного человека, говорившего на русском языке. Писать и работать на иностранном языке (на профессиональном уровне) было непросто. Пришлось сильно попотеть, но зато через полгода я чувствовал себя очень уверенно и даже сегодня все еще ощущаю себя почти как рыба в воде в среде западных банкиров.