Еще три года назад, мне не верилось, что Олег снова займет в моей жизни место и останется в ней, я надеюсь, навсегда. Он заставил меня поверить ему, что все осознал и стал прежним, таким, каким был во время нашей дружбы. Доказав, что я в нем не ошиблась, когда до последнего не хотела отпускать.
После того, как он узнал, что случилось с Руниным, у него в мозгу, как он сказал, будто что-то щелкнуло и открылись глаза. В погоне за популярностью, вниманием и значимостью, которых был долгое время лишен, он переступил черту и не одну. Пользуясь моими чувствами, возвышался в глазах других и чувствовал себя царем, имевшим власть над судьбой другого человека. Ему стало противно от самого себя, что ради того, чтобы выслужиться перед Свириной поманил меня, обещая быть вместе. Из-за чего чувствовал себя виноватым, что причастен к трагедии, случившейся с Руниным.
Вот таким я знала Олега и таким он и оказался. Это доказало, что я не ошиблась тогда, в пятом классе, когда разглядела в щуплом очкарике хорошего человека. Пусть он и оступился, наделал ошибок, но нашел в себе силы это признать.
Кто вообще в этом мире, мог честно сказать, что никогда не ошибался и потом не жалел о содеянном? Не считая таких, как Свирина...
Я села поудобнее, и посмотрела в иллюминатор, поражаясь тому, что штуковина весом в сотни тон парила в воздухе среди облаков.
И зачем я только вспомнила о Свириной? Отголоски её мести преследовали мою семью еще долго. Людям понравилось выплескивать на меня негатив и свои недовольства жизнью, прикрывая все чувством справедливости, пока, наконец, не надоело. А сама Свирина больше в нашем городе не появлялась. Меня совсем не интересовала её жизнь, но от слухов разве спрячешься... Да, что от слухов? Однажды год назад, я увидела её в одном отечественном фильме, где она превосходно сыграла злодейку. А может ей не пришлось сильно вживаться в роль? Говорят, что её ждет прекрасная актерская карьера. Желала ли я ей плохого? Нет, просто хотелось бы никогда о ней не слышать.
Отогнав неприятные воспоминания, я попыталась представить, что меня ждет, и прикусила губу от предвкушения, потому что совсем не участвовала в приготовлении праздника. Организацию свадьбы на себя взяла моя свидетельница, и обещала, что все будет по скромному в окружении только самых близких людей. Родители вместе с Олегом вылетели в Турцию еще два дня назад, а я осталась, потому что пришлось перешивать платье, которое во время примерки нечаянно порвала. Я тогда жутко разнервничалась и попросила не ждать меня, чтобы отделаться от назойливого внимания. И теперь я знала, что такое предсвадебный мандраж.
Я вообще хотела просто расписаться и посидеть дома в кругу семьи. Но с моей свидетельницей лучше не спорить, и сошлись на том, что не будет ничего пышного и масштабного, без троюродных теток, тамады и лимузина, а устроим небольшую церемонию на берегах Турции, чтобы и там же сразу провести медовый месяц. Я пыталась протестовать, но все были «за» и, подумав, согласилась, все же, надеялась, что выхожу замуж в первый и последний раз.
Самолет пошел на посадку, и я с удивлением заметила, что, оказывается, пролетело несколько часов. Дождавшись багаж, я вышла из аэропорта и очутилась в месте, где все еще царила жара и продолжалось настоящее лето. Я сняла куртку, взглядом ища в толпе встречающих табличку с моим именем, и нашла. Как и обещалось, водитель был русскоговорящим и легко объяснил мне, что до Бодрума еще тридцать с лишним километров.
Аккуратно положила на заднее сидение рядом чехол с платьем и похлопала себя по щекам. Еще чуть-чуть и я увижу его. Я достала из кармана смятый листок, на котором написала свадебную клятву - еще один заскок свидетельницы, которая пересмотрела зарубежных мелодрам. Закрыв глаза, я про себя повторила слова. К сожалению, я совсем не умела красиво говорить, и моя клятва сводилась к простому, хоть и искреннему: «Буду любить тебя всегда».
Такси остановилось у отеля, где меня уже ждала мама при полном параде. На ней было длинное красное платье, а образ дополняли легкие локоны и вечерний макияж - она выглядела обворожительно.
- Мама! - не смогла сдержать возглас восхищения, рассматривая её и боясь обнять, чтобы не испортить красоту.
- Милая, купили бы другое платье, - запричитала она, глядя на меня. - Вот скажи мне, когда тебе успеют сделать прическу и нанести макияж?
- Не хочу ничего, буду, как есть, - ответила я, чувствуя, как скрутило живот от нервного возбуждения.