Перехваты радиосообщений немцев насторожили Брэдли, предупредив его о готовящейся атаке противника раньше, чем предполагалось. У него в этом районе уже было собрано пять дивизий, и Брэдли по тревоге приготовил их к атаке.
Немцы ударили по Мортену в первые минуты 7 августа. Американская 30–я дивизия заняла город несколькими часами раньше. Ключом к городу считалась высота 317 прямо на востоке. Немецкая пехота пошла на штурм высоты, а семьдесят германских танков прошли через город и устремились на запад. К середине дня они продвинулись на 6 миль. Но авиация союзников вынудила танки отойти в лес.
Бой продолжался, но у немцев не было шанса прорваться через стальное кольцо обороны противника. Между тем 700 американцев на высоте 317 отражали атаки противника – не без помощи артиллерии и самолетов королевских ВВС – «Харрикейнов» и «Тайфунов», истребителей–бомбардировщиков, оснащенных реактивными снарядами.
Гитлер обвинил Клюге в неумении оценивать обстановку, поспешности и беспечности и приказал продолжать наступление с еще большими силами. Клюге должен был перебросить три танковые дивизии, стоявшие напротив англо–канадских войск, чтобы направить их во фланг американских подразделений (частей Паттона, продвигающихся к Ле–Ману).
Клюге, который видел ситуацию лучше, чем Гитлер, понимал, что его атака не удастся, и что лучше всего отойти. Он также понимал то, что приводило его в ужас: немецкий фронт вытянулся глубокой дугой. Две армии
Монтгомери (2–я английская и 1–я канадская), а также 1–я армия Ходжеса располагались на севере, а 3–я армия Паттона двигалась к Ле–Ману на юге. Если движение американцев продолжится через брешь Орлеан – Париж, армия Паттона сможет окружить все германские войска на западе от Сены.
Однако приказы Гитлера были недвусмысленны, и Клюге направил три танковые дивизии, чтобы они прорвали оборону противника в англо–канадском секторе и за ночь 7 августа подошли к Мортену. В 11 часов утра Клюге узнал о том, что авиация союзников нанесла сильнейший бомбовый удар вдоль дороги из Кана до Фале, а канадская армия двинулась вперед. Одна из трех немецких танковых дивизий уже покинула сектор Фале, но Клюге отменил приказ для двух других. Немцы не могли себе позволить потерять Фале.
Атака канадцев, произведенная силами двух танковых бригад, за которыми в бронетранспортерах следовала пехота, позволила союзникам продвинуться в темноте на 3 мили, а к.рассвету 8 августа оборона немцев была прорвана. Но здесь продвижение союзников остановилось, хотя путь на Фале был открыт.
Для того чтобы возобновить атаку, генерал Ги Симон, командующий 2–м канадским корпусом, бросил вперед две свои танковые дивизии – канадскую и польскую, приказав им узким фронтом идти на Фале. Бойцы этих подразделений не имели боевого опыта, да еще и бомбардировщики союзников действовали небрежно – отбомбились где попало, убив у них 65 и ранив 250 человек. Тем временем немцы организовали оборону и преградили дорогу противнику. С невероятными усилиями канадцы продвинулись на несколько миль вперед, но 10 августа были остановлены, хотя у союзников было 600 танков против 60 немецких танков и самоходных орудий. Джордж Кичинг, командир канадской 4–й дивизии, обвинил во всем поляков, которые, по его словам, еле ползали.
Адольф Гитлер, потеряв доверие к Клюге, лично руководил ходом боевых действий из своей штаб–квартиры в Восточной Пруссии. 9 августа он приказал танкам и самоходным орудиям перейти с позиций у Па–де–Кале в Фале. Фюрер полагал, что это ликвидирует угрозу со стороны канадцев. Позже он обратил внимание на Авранш. Гитлер хотел, чтобы его войска предприняли новый штурм, на этот раз силами шести танковых дивизий.
Германские военачальники назвали приказ Гитлера «чистейшей утопией». Клюге мог двинуть только 120 танков на Мортен, а это составляло половину от числа машин в одной только американской дивизии.
Но Гитлер настаивал на своем, и германская армия расположилась от Мортена на западе до группировки канадцев на востоке. Созрели условия для колоссального окружения и битвы в «котле». Войска Хэйслипа готовились взять Ле–Ман. Если бы это произошло, они оказались бы всего в 75 милях от бреши Париж – Орлеан.
Паттон пытался убедить Брэдли позволить Хэйслипу наступать в том направлении и освободить Париж, а затем двинуться по берегу Сены и окружить все немецкие части на западе. Успешная реализация плана Паттона (к тому же немцев было слишком мало, чтобы помешать успеху) положила бы конец сопротивлению немцев на западе. Это было всего лишь вопросом нескольких дней.
Однако Брэдли не обладал проницательностью Паттона. И он не пожелал воспользоваться имеющимися шансами. Он считал, что выигрыш от этого будет невелик. У Ле–Мана Хэйслип должен был повернуть на север, к Алансону и Се, и соединиться с канадцами, идущими по дороге к Фале и Аржантану, чтобы тем самым отрезать немецкие части на западе. Этот шаг, может, и не уничтожил бы всех немцев в Нормандии, но мог бы создать серьезную угрозу их войскам.
8 августа Хэйслип захватил Ле–Ман и приготовился идти на север. Он получил две новые дивизии – необстрелянных американских пехотинцев из 80–й, которые должны были занять город, и французскую 2–ю танковую дивизию, командир которой, Жак Леклерк, главным образом был заинтересован в освобождении Парижа. Но он ухватился за предложение Паттона принять участие в походе к Аржантану вместе с американской 5–й танковой дивизией под командованием Лансфорда Оливера.
Эти две танковые дивизии, а вслед за ними две пехотные дивизии (79–я и 90–я) 10 августа прошли половину пути до Алансона, фактически не встретив никакого сопротивления. Однако слева от Хэйслипа зияла широкая брешь, где не было войск союзников, поскольку Брэдли не захотел прикрыть ее, пока немцы все еще находились в районе Мортена. Эта пустота дала возможность немцам контратаковать фланг Хэйслипа.
Рано утром 11 августа Клюге решил отойти из Мортена и ударить по этому флангу. Он сильно потрепал американцев, число жертв среди которых составило 4000 человек, но и сам потерял много людей, а также сто танков. Гитлер одобрил его действия, и Клюге отвел свои войска подальше от Мортена.
Тем временем 11 августа Хэйслип добрался до предместий Алансона и определил взятие Аржантана, расположенного в 23 милях дальше, своей следующей задачей. Аржантан находился в 8 милях в глубине англо–канадского сектора, но казалось, что это не составит проблемы.
Рано утром 12 августа танковая дивизия Леклерка захватила Алансон, а 5–я американская танковая дивизия Оливера прорвалась к Се, в 12 милях по дороге к Аржантану. Впереди Аржантана оборонительный заслон состоял лишь из немецких пекарей, окопавшихся по всему южному краю города.
Американские танки Оливера могли пройти по дороге Алансон – Аржантан и быстро взять город, но Леклерк вопреки приказам узурпировал дорогу, заняв ее несколькими своими подразделениями. Когда американцы наконец добрались до Аржантана, их встретили не пекари, а целых три танковые дивизии, и по крайней мере семьдесят танков двигались под командованием Клюге от Мортена.
Предполагаемый удар Клюге по флангу Хэйслипа не получился из–за того, что немцы лишились складов горючего и снаряжения под Алансоном, но наличие танков под Аржантаном оставляло открытой важную дорогу с запада на восток. Если бы немцы потеряли Фале и Аржантан, то у них осталась бы только узкая тринадцатимильная брешь без хороших дорог.
Вечером 12 августа Хэйслип проинформировал Паттона, что он следующим утром собирается ударить по Аржантану, однако подчеркнул, что чем дальше продвигается, тем больше растягиваются его коммуникации и очень мало сил находится на флангах. Если он захватит Аржантан, то наверняка немцы предпримут контратаку. Так стоит ли ему идти туда?
Паттон выбрал дерзость. В письме к жене он процитировал Наполеона: «L'audace, 1'audace, toujours 1'audace»{42}. Игра стоила свеч. После взятия Аржантана, сказал Паттон Хэйслипу, мы двинемся на Фале, соединимся с канадцами и закроем «котел».