Была сила, была… Эту свою силу Власов показал всему миру на церемонии открытия Игр, 25 августа 1960 года. Стадион «Форо Италико» взревел от восторга, когда Юрий на одной руке пронес знамя Советского Союза. А ведь это было нелегко и физически (знамя-то тяжелое), и морально. «В ответственности нести знамя, отвечать за него я одеревенел, – вспоминал Юрий Петрович. – Нести знамя как у нас на демонстрации? На плече? Упереть древко в живот, как большинство? А вот уже и поле, аплодисменты! Я и захватил древко за самый кончик, а руку вытянул. Стадион дрогнул и заревел…»
Он молод, он силен, он накопил невероятную силу и готов выплеснуть ее сполна на помосте. И вдруг… Как часто такое «и вдруг» встает на пути к мечте. Судьба словно не хотела, чтобы Юрий выиграл эту Олимпиаду. Сборная СССР проводила последние тренировки перед Играми на Рижском взморье. Несмотря на запреты тренеров, Власов однажды не удержался и искупался в ледяной – семь градусов – воде. Итог – воспаление среднего уха. Вернуть Юрия в строй удалось лишь заушными инъекциями пенициллина. Болезнь быстро победили, но кто знал, что в Риме Власову вновь придется колоть пенициллин в лошадиных дозах?
Утром на бедре появилось легкое раздражение. А вечером нога была покрыта огромными фурункулами, сплошным нарывом с пульсирующей болью. У Юрия поднялась температура, он плохо спал, совершенно пропал аппетит. «Будь это какие угодно другие соревнования, а не Олимпиада, я бы просто запретила ему выходить на помост, – рассказывала врач олимпийской команды Зоя Сергеевна Миронова. – Но как пойти на это, если Власов собирается стать сильнейшим атлетом планеты? А победит ли он в таком состоянии? Но под напором Власова я начала сдаваться. Видимо, это был тот случай, когда ситуация заставляла человека мобилизовать все силы».
Власов не собирался отказываться от Олимпиады. В ход пошли специальные повязки, новокаиновая блокада. И пенициллин… По дюжине уколов в бедро… На какое-то время воспаление удавалось снять, но после очередной тренировки нарывы опять вырастали до прежних размеров. Пришлось Зое Мироновой проводить операцию, вскрывать нарывы, удалять отмершую ткань. И снова пенициллин. А потом… «А потом меня рвало, – рассказывал Власов. – Не дай бог, об этом узнают! Готов на все – лишь бы работать! Я столько шел к этому дню!»
Болезнь – это всегда плохо. А тем более в такой неподходящий момент. Для болезни вообще нет подходящих моментов, но для спортсменов это особенно важно – одно дело перехворать где-то в межсезонье, когда ты свободен от соревнований, и совсем другое – накануне самого ответственного в твоей жизни старта. Но болезнь – это случайность «случайная». Если уж подхватил, то ничего не попишешь. Есть только два выхода – бороться или сдаться. А если тебя к тому же пытаются «выжить» из олимпийской команды за ничтожный проступок?
«Я забывал о тренировках и несчастье. А несчастье привалило за болезнью. И накликал его я…»
Жарко в Риме, очень жарко, температура – далеко за тридцать. Что можно делать после обеда – только лечь в шезлонг и отдыхать где-нибудь в тенечке. Что Юрий, собственно говоря, и делал. Ушел бы свою комнату, ничего бы и не произошло. Но в комнате тоже жарко. А здесь, под домом, в благодатной тени, на свежем воздухе – хорошо, легко… Власов дремал в шезлонге, когда его окликнули. Прыгуны с шестом Владимир Булатов и Игорь Петренко и толкатель ядра Виктор Липснис. «Не откажи, выпей с нами за победу. У нас самая малость – бутылка бренди». До выступления Власова еще целая неделя – можно и расслабиться. Хотя, в принципе, нельзя. Но если очень хочется, то можно. Бутылка бренди на четверых здоровых мужиков – это же ничего, за два часа выветрится. Да и согласился Власов на предложение легкоатлетов не потому, что уж очень хотел выпить: «Я почти не знал их. Тем более тронуло приглашение. Не от потребности выпить – победа ведь! Значит, я для них свой – это тоже приятно».
Выпили. Разошлись. Вроде бы никто ничего не заметил. Но узнали, донесли. Власова подняли прямо с постели на командный суд. «Да здравствует наш суд – самый гуманный суд в мире!» – за несколько рюмок коньяка, выпитых за неделю до соревнований, решили ходатайствовать перед руководством о запрещении Власову участвовать в Играх и отправить домой, а до принятия окончательного решения в назидание объявить спортсмену бойкот. Пытались, правда, «исправить положение»: «Назовите, с кем пили, – говорили «судьи», – и вам все простят». Власов, естественно, никого не назвал.