Господин Андре Ситроен работает. В Персию! В Болгарию! В Сахару! На полюс! Новых агентов! Новые столбы! Это уже не азарт. Это рок. Скорее!.. Ведь автомобили должны стоить дешево.
1929
Банальный эпилог
Фермер привез домой зеленый горошек: люди больше не хотят покупать консервы. Фермер в злобе смотрит на автомобиль: этот зверь жрет бензин. За него берут налог. Он разоряет фермера. Зачем фермеру спешить: все равно больше никто не купит ни горошка, ни яиц, ни масла. Надо продать автомобиль. Но кто его купит?..
Доктор сидит дома. Он ждет больных, но больные не приходят. Доктор перелистывает старые номера «Иллюстрасион». Вот депутаты приветствуют г-на Ситроена… Это 1928 год — доктор хорошо помнит, в этот год он купил автомобиль. Прекрасное время! Доктора вызывали тогда, даже схватив насморк. Теперь его не позовут и схватив чуму. Кому спустить эту проклятую машину?..
Булочник торгует хлебом, а хлеб нужен всем. Но люди сошли с ума, они говорят, что даже хлеб им не по карману. Булочник сидит и ругает депутатов: от них вся беда!.. Жена булочника читает Экклезиаста: «Время собирать камни и время кидать их…» Она вздрагивает, подходит к окну: что это за шум?.. Безработные кидают камнями в полицейских.
Сырой декабрьский день. Г-н Андре Ситроен зябнет в автомобиле. Он спешит: еще один банк. В сотый раз он говорит одно и то же:
— Вы должны спасти национальную индустрию от краха…
Банкиры вздыхают и молчат.
Господин Андре Ситроен едет к председателю совета министров г-ну Фландену. Г-н Ситроен говорит:
— Вы должны спасти национальную…
Господин Фланден вздыхает и молчит.
Люди разворачивают газеты и читают: «Банкротство Ситроена». Они привыкли к банкротствам, и они ничему больше не удивляются. Они помнят: был Устрика, и банк Устрика поддерживал автомобильные заводы Пежо. Потом Устрика посадили в тюрьму. Они проверяют мудрость Экклезиаста по мелкой хронике газет. Они говорят друг другу:
— Значит, и Ситроен… За кем теперь черед?
Трудно человеку быть бессмертным. Еще труднее ему продать автомобиль.
Сноб, который восторгался идеями Корбюзье и прессами «Толедо», теперь меланхолично улыбается. Он пил коктейли, он перешел на минеральную воду: это дешевле и гигиеничней. Он говорит:
— Надо отказаться от дьявольских машин. Человеку куда более приличествует сельский уют, лошадка, скромный огород…
Сноб не знает, что фермер проклял и сельский уют, и прожорливую лошадь, в зеленый горошек.
По мосту проезжает г-н Андре Ситроен. Он смотрит на Эйфелеву башню: башня черна. Маяк цивилизации погас. Г-н Андре Ситроен протяжно вздыхает: где бы найти несколько миллионов, чтобы отыграться? Щетка сотрет цифры, выписанные мелком.
— Прикупаете?
— Прикупаю.
Он зло усмехается: у него нет миллионов. Он может теперь ставить только сотни тысяч. Он нищий. Хуже того — он безработный.
Господину Ситроену нечего делать. Он очень торопится. Он умирает в 1935 году в возрасте пятидесяти семи лет.
Под мостом лежит Жан Лебак. Он больше не изготовляет шарниры. Он пришел утром на завод, ворота были закрыты. Он ищет работу с утра до ночи, но работы нет. Его мать умерла. Он упросил сестру взять его ребят. Он не заплатил хозяину за комнату, и хозяин его выгнал: у него больше нет крова. Он лежит под мостом. Сырость его охватывает, как горе. Он ни о чем не думает и ни на что не надеется. Утром он подбирает старую газету и нехотя читает:
«Драма на улице Менильмонтан. Пьер Шарден, безработный с завода Ситроена, открыл ночью газ. Он найден со слабыми признаками жизни. Его жена и трое детей подобраны в безжизненном состоянии».
«К летнему сезону намечен выпуск новых машин: 12 цилиндров, аэродинамическая форма, экономическое устройство. Мы предлагаем нашим уважаемым клиентам…»
Жан Лебак бросает газету и завертывается в лохмотья. Он долго сидит на скамье. Чего он ждет? Смерти? или спасения?..
1935
Шины
1. Белая кровь, красная кровь
В лесах Бразилии много деревьев. Их имена известны только ботаникам. Одно дерево называется «гевея». Это рослое ветвистое дерево с корой светло-серой и пятнистой, обыкновенное дерево. Оно могло бы остаться в лесах Бразилии среди других деревьев. Ведь в Бразилии люди живут, как лес, — медленно, мудро и тупо. Но на севере, в Нью-Йорке, люди торопятся жить. Они, наверное, боятся умереть слишком поздно. В Париже, Лондоне, Берлине — повсюду люди спешат. Там нет ветвистых деревьев. Зато там много автомобилей. С каждым днем их все больше и больше.