Мириам все хорошела, и все парни пытались ее соблазнить. Ноэль меня даже предупредил, что один незнакомый второгодник повадился садиться с ней рядом на уроках швейного дела. И мне было немного досадно, что она проявляет меньше интереса ко мне и к Монблану и к звериным какашкам.
Среда по-прежнему была выходным днем, и это радовало. Мы строили шалаш среди каштанов, неподалеку от городской свалки. Про Жожо не говорили, но думали о нем постоянно: нам его не хватало.
Первый триместр пролетел незаметно, а потом дома начались проблемы: бабушка сдавала с каждым днем, а виной тому был Альцгеймер.
Альцгеймер – это такая пакость, которая норовит поселиться внутри у какого-нибудь престарелого человека и постепенно свести его на нет. Под конец остаются только глаза, наполненные слезами, и самое страшное в том, что человек не помнит, по какому поводу он плачет…
Альцгеймер и недержание зажали бабушку в свои кровожадные тиски. Родители покупали ей подгузники максимального размера, кости ее хрустели. Она вся пошла пятнами, кожа стала совсем прозрачной, волосы падали в суп. Это была уже не бабушка, а паззл из 1350 деталей, который никому не удастся собрать.
Однажды вечером я сидел на диване между бабушкой и Псом, который машинально продолжал вилять хвостом, хотя я закончил гладить его еще пять минут назад, и смотрел документальный фильм про зебр и львиц. И вдруг бабушка как закричит:
– Я уж и на улицу-то боюсь выходить! Того и гляди сожрут!
За окошком у нас были не джунгли, а обычная савойская осень, и я подумал, что они там, на небесах, могли бы предусмотреть запасные мозги для тех, кто ненароком пришел в негодность. Мне захотелось побыть среди людей, и я отправился к Азизу делать физику: в его доме людей всегда предостаточно.
В квартире Будуду мальчишки возились посреди гостиной, и Науль кричала: «Все, кончайте, я сейчас вам всем задам!» Из кухни доносился аромат баранины, из проигрывателя – зажигательная арабская музыка. Квартира была до краев наполнена жизнью, и я чувствовал, что Альцгеймер сюда близко не подступится…
Иногда, словно по ошибке, к бабушке ненадолго возвращался рассудок, и она опять становилась той прежней бабушкой, которая водила меня в кафе-мороженое у Источников. В то счастливое время мы сидели с ней на террасе, как влюбленная парочка. Бабушка всегда выбирала ванильное, с торчащим из вазочки треугольным печеньем, и, пока она с озорной улыбкой смаковала десерт, я представлял, сколько парней сходило по ней с ума, когда она была молоденькой (у нее на комоде стояли фотографии той поры: она была ужасно красивой). В такие минуты я любил свою бабушку больше всех на свете…
Временами Альцгеймер, будто издеваясь, ненадолго оставлял ее в покое, и она, очнувшись, сознавала всю неприглядность и конфузность своего положения и дрожащим голосом спрашивала: «Неужели такое возможно, внучек мой маленький?» – и комкала в руках платок. Она сидела и причитала: «Неужели такое возможно?», а потом быстро переключалась на что-то другое, как сломанный телевизор, который самопроизвольно перескакивает с канала на канал…
В конце ноября у нее случился рецидив чахотки. Мы не сразу спохватились, решили, что она просто простудилась, дали ложку «Вогезского сиропа» [34] и густо намазали грудь вьетнамским бальзамом, но дышать бабушке было уже тяжело, пришлось похлопать ее по спине.
Это не помогло: бабушка рухнула на диван, температура подскочила до рекордной отметки. Мы вызвали «скорую», и первыми на выручку примчались пожарники из добровольческой бригады. Они включили мигалку и домчали нашу бабушку в больницу, даже на красный свет пролетали…
Дальше события развивались стремительно. Мучительная смерть настигла бабушку ранним утром, в четыре часа три минуты, в одиннадцатой палате.
Накануне она успела рассказать медперсоналу, что видела своего младшего внука, то есть меня, по телевизору: я читал восьмичасовые новости. То что я сделал такую стремительную карьеру на телевидении, страшно ее обрадовало. Она съела две мадленки и выпила целую кружку горячего шоколада, но, когда больной внезапно ощущает прилив сил, это еще не повод праздновать победу над болезнью: улучшение бывает обманчивым…
Короче говоря, в четыре утра нас разбудил звонок из больницы, и мама сомневалась, стоит ли сообщать ребенку, то есть мне, но сестренка Нана убедила ее, что детям следует говорить правду и что это тяжелое испытание будет для меня поучительным, ибо жизнь чрезвычайно жестокая штука.