А Жерар, мой старший братец, наш папа и я еженедельно носимся наперегонки по ближайшему лесу, временами встречая зайцев и белок, а иногда и вовсе косуль. Мы взбегаем по склонам и спускаемся в низины. Лавируем среди лишайников, прыгаем через ручьи, обдавая друг друга брызгами, увязаем в грязи.
На финишной прямой я всегда вырываюсь вперед, от напряжения стиснув зубы, словно в олимпийской гонке. Проигравшие бегут снова, а победитель спокойно бродит себе по лесу и собирает орехи, каштаны, землянику, ежевику, грибы, яблоки, вишню, малину или совсем ничего, смотря по сезону.
А потом мы возвращаемся домой, и папа своим сильным и красивым голосом исполняет нам первый нумер итальянского хит-парада:
Это песенка Розины, молодой девушки, погибшей за свободу. Удивительно красивая песня…
Если на улице идет дождь, мы занимаемся армрестлингом, а Жерар отжимается с грузом на спине, чтобы стать мускулистым и соблазнительным, причем в роли груза обычно выступаю я.
Зимой мы катаемся с горки: стремительно несемся по склону, будто велосипедисты по ущелью Мадлен [7]. Папа смастерил специальные пятиместные санки, и надо видеть, как семейство Фалькоцци на полной скорости слетает с трамплина и все кричат одновременно, а шапки ближе к финишу уже несутся сами по себе – такого вы не увидите даже в цирке Барнума!
В школе некоторые завистники говорят, что у нас не все дома, но мне на них наплевать: у меня есть свои друзья.
Вот, например, Азиз Будуду. Он вообще-то верит в Бога по-своему, поэтому наши отношения с Христом его совершенно не волнуют. Азизу тоже нравится идея бегать назло фашизму, правда, ему приходится срезать утлы – мешает избыточная масса тела. Впрочем, в финальной гонке я все равно выхожу победителем, даже несмотря на то, что теперь с нами бегает Ноэль.
Вас это удивит, но черные не всегда бегают быстрее всех…
Ноэль – это первый цветной человек, которого я увидел вживую. Я прекрасно помню, как это произошло. Он стоял у доски, рядом с учительницей, весь совершенно черный.
– Дети, – сказала нам мамзель Петаз, – хочу вам представить вашего нового товарища, который приплыл из Африки… Как тебя зовут, дружок?
– Ноэль, – ответил мальчик.
И тут мне стало смешно, потому что еще даже Дня Всех Святых не было, так что парень явно идет с опережением [8], но вслух я решил не острить.
– Сейчас мы подвинем аквариум, и ты сядешь рядом с Фредериком, – сказала учительница. Поинтересоваться моим мнением она забыла.
Ууу… Предложение училки мне страшно не понравилось. С чего это она решила передвинуть аквариум? Мне не хотелось выглядеть грубияном, особенно в глазах иностранца из Африки, но разлучать меня с Идефиксом [9] и Джоли Джампер [10], красными рыбками, которых я собственноручно кормил после уроков, это уже слишком. Ведь не случайно эти зверюшки светятся здоровьем, я же, черт возьми, заботился о них, и притом совершенно бескорыстно!
Возмутиться вслух я не решился, а учительница тем временем поставила аквариум возле книжного шкафа и придвинула к моей парте еще одну – для Ноэля. Можете представить, какую гримасу я состроил в знак протеста против попрания моих гражданских свобод!
Потом мы повторяли таблицу умножения до семи, и оказалось, что мой новый сосед знает ее наизусть. Он сразу поднимал руку, чем несказанно меня бесил: всем было известно, что по математике я прочно закрепил за собой второе место, после Азиза, и, если этот новенький окажется умнее меня, я стану третьим – не слишком ли много страданий для одного дня?
Я волновался за Идефикса и Джоли Джампер, которые, небось, подумали, что я умер, и от сознания потери горько рыдали в своем аквариуме, – сквозь толщу воды выражения их лиц не просматривались, но я очень живо себе это воображал. Я телепатировал, не жалея сил, глаз не сводил с аквариума и в результате получил нагоняй от мамзель Петаз, которая, оказывается, уже две минуты и тридцать секунд спрашивала меня про семью восемь.
8
День Всех Святых (Toussaint) отмечается у католиков первого ноября, а мальчика зовут в честь Рождества (Noel).