И тут одно за другим произошли два именно таких события, выбившие всех из колеи, и создавших нужную мне обстановку неразберихи, будто само небо давало мне шанс на побег.
Первым событием стал приезд сводного брата мужа из Лондона. Он постоянно жил в Англии и очень редко бывал у отца в Кабуле, следовательно, был не в курсе внутренних правил безопасности. Увидев его, я поняла, что нужный момент приближается и начала осуществлять последние подготовительные мероприятия. А именно, нашла внутри мастерской по обработке афганского лазурита сквозной проход на улицу. Мастерская находилась на территории курсов, занимая одно из помещений комплекса. Я начала частенько наведываться в мастерскую, якобы приглядывая красивые столешницы и вазы для своего кабинета. Там я выяснила, что в полдень мастер уходил домой на обед, а мальчишки-подмастерья остаются одни. Помимо этого, я разузнала, что по причине захвата и разрушения моджахедами в 1992 году старого советского здания посольства, расположенного на улице Дар-уль-Аман, российские дипломаты временно расположились в арендуемой вилле в другом фешенебельном районе Кабула, под названием Вазир-Акбар-Хан. Мне сказали, что часы приема консульского отдела Посольства России ограничены с десяти до часу дня. Проблема состояла в том, что в эти часы я обычно отсутствовала на работе, так как школьники в это время учились в школе и курсы были закрыты. К тому же предстояло вывезти дочь, которую очень неохотно со мной отпускали. Препятствий было достаточно, и временами на меня накатывали приступы паники, для борьбы с которой мне пришлось прибегнуть к старому русскому методу, а именно я полезла в кладовую, пытаясь найти там коньяк. Коньяка в кладовой не оказалось, зато рядами стояли ящики с виски, привезенные из американского магазина. Скептически повертев бутылку в руках, я решила, что сойдет и вытащила еще одну из ящика. Постояв немного и прикинув размер планируемого мероприятия, я взяла третью «про запас». Зайдя в комнату, я спрятала бутылки в шкаф. После этого я собрала все свои и дочкины документы и положила их в черный портфель, привезенный мне из Лондона свекровью. Портфель был настолько хорош, что прослужил мне потом еще долгие годы, так как равнозначной замены ему я так и не смогла найти.
Итак, документы были в порядке, афганских денег я взяла достаточно, начала думать о долларах, но увы, ключи от сейфа были у мужа, который благополучно где-то прохлаждался третьи сутки. Я была полностью готова, оставалось получить от небес шанс. И небо сжалилось, и послало мне этот шанс, хотя и в весьма экстравагантном виде, а именно, прояснилась ситуация с «женским заговором», и мне объявили, что завтра прибывает первая афганская жена моего мужа. «Здравствуйте, приехали, – озадачилась я, – вот только ее тут не хватало!» Я смотрела на злорадные ухмыляющиеся лица моих милых родственниц, но и отметила недовольное лицо свекра. Моя голова, подогретая виски, лихорадочно работала, я чувствовала, что все складывается удачно, но от этого становилось еще страшнее.
Справедливости ради стоит упомянуть, что эта женщина никогда не создавала мне проблем, потому что муж просто ни разу к ней не ездил. Поэтому у меня не было никаких счетов или плохих воспоминаний о ней, наоборот, было даже несколько любопытно. Одновременно она являлась двоюродной сестрой мужа, что и создавало основную проблему в их отношениях. У нее был такой же властный характер, как и у него, даже внешне они были очень похожи. Я подумала, что может оно все и к лучшему, и ей удастся взять в ежовые рукавицы своего разболтавшегося супруга и привести его в чувство, так как сама уже давно потеряла контроль над ним.
Впоследствии, когда я через несколько лет узнаю о ее скоропостижной смерти от инсульта, я пойму, что и ей этого сделать не удалось. И мне будет ее по-своему жаль, так как у нее останется сын в подростковом возрасте, с которым моя дочь очень сблизится.
Итак, с приездом первой жены моего мужа все в доме пошло кувырком. Она чувствовала себя полноправной хозяйкой и «гоняла» все четыре этажа. Слуги, охрана, домочадцы – все носились как угорелые. Свёкр пытался дипломатично самоустраниться, но у него это не получалось. И когда я с очередным заявлением сидела у него в комнате, зашла она и с криком: «Что у тебя делает эта вертихвостка?!» – запульнула в меня огрызком от яблока.
В этом сумасшедшем доме хорошо себя чувствовали только моя дочь и ее сын, которым объяснили, что у них теперь вместо одной мамы целых две, и что это вещь выгодная во всех отношениях, так как покупать и давать деньги на все будут двое. Моя десятилетняя дочь ходила за ней повсюду и даже стелила ей постель, чем вызывала ее одобрение. В то время, как ее сыну тоже было любопытно ко мне приходить, но ему запрещали.