со стен камеры, в которой я заточен. Сползает на пол, ко мне, обхватывает ноги и начинает покрывать тонкой коркой льда мое тело. - Александр, - меня хватает горячая рука. Вырывает из этой камеры. Лед рушится, разбивается на сотню осколков. Я возвращаюсь в реальный мир. Холодные руки убирают с моих плеч. - Простите, - я закрываю лицо руками. Часы пробивают полдень. - На этом, думаю, мы можем закончить, - Алексей хлопает в ладоши. Все поднимаются, начинают расходиться. Я сижу. В комнате остаемся только он, я и какая-то девушка. - Вы что-то хотели? - к ней обращается психолог. - Да, но это, скорее всего, - она мнется. Поднимается с места и подходит ко мне, протягивая длинную, тонкую руку. - Саш, не узнал? Я вглядываюсь в ее лицо. Красивое. Бесподобное! Длинные волосы вьются, прикрывают тонкую шею, ложатся на пышную грудь. - М? - не могу ее вспомнить. - Лорин, ты меня не помнишь? - она улыбается. И в этой улыбке я узнаю... - Марина? Маринка? Ты! Ты же в школе с Максом встречалась! - Я, Саш, я. И замуж за него хотела, - я поднимаюсь. Остатки льда исчезают. Лучики солнца врываются в мою жизнь. - Моя работа на сегодня закончена, - Алексей кланяется нам, вежливо просит покинуть помещение. Сегодня у него еще несколько посетителей. Мы с Мариной выходим на улицу. - Как же там Макс? Ты не знаешь? - я иду с ней рядом, неспособный налюбоваться на ее ослепительную красоту. - Он у нас теперь большая шишка. От папочки достался завод. Теперь самый богатый человек в городе, - я смеюсь, вспоминая Макса. Ловеласа и оболтуса. - Женился? - Нет. По сей день гуляет, - она грустно улыбается, - уехал за границу. На лечение. - Чем-то болен? Что же с ним? - встревоженно спрашиваю я, заходя вместе с ней в магазин. - Да галлюцинации были. Говорили, мол, видел кого-то постоянно. Я широко раскрываю глаза: - Кого? - Саш, даже не знаю, - она смотрит на полочку со сладостями. - Знакомая говорила, что какого-то паренька видел. Куда ни поедет, везде он мелькал. Довел этот парень его. Макс чуть с крыши не спрыгнул, - она жмурится. - Сильные у него были галлюцинации. С другой стороны... кто знает, может, один из его бывших был. Просто преследовал. Сам помнишь, Макс у нас... С кем бы ни спать. - Помню, - чешу затылок и смотрю за тем, как она покупает конфеты. - А Ванька? Он же с твоей подругой мутил... - Спал. Просто спал с ней. Она, кстати, сейчас спилась. Я вовремя с ней дружбу бросила. - А Володька? - Тоже по больницам ходит. Недавно приглашал в гости. Не пошла. Рассказывал мне, как всех психологов города обошел. Никто не помогает. - А что с ним? - мы вышли из магазина. Я сам не заметил, как взял ее под руку. Она ничуть не сопротивлялась. - Голоса слышит. И кажется, как будто на него постоянно кто-то сзади смотрит. Я замер. Она тоже остановилась, повернулась ко мне. - А знаешь, Марин, я тоже, кажется, нездоров. - Это и понятно. Сюда просто так не приходят, - она кивает, намекая на этот клуб. - Сама что сюда пришла? - я подхожу к ней. Уже не беру под руку, просто иду рядом. - Я забеременела от Макса. Тот, сам знаешь, устроил скандал и тут же меня кинул. - Аборт? - перебиваю ее, зная заранее, чем кончаются подобные истории. - Теперь не могу иметь детей. Недавно с одним парнем встречалась. Предложение даже сделал. Как узнал, что я бесплодна, так сразу сбежал, - мы подходим к остановке. Марина заканчивает свой рассказ. Внутри у меня все сжимается... А перед глазами снова мелькает образ Андрея. Кажется, я по нему соскучился. В это время рыжик уже просыпается. Идет чинить старую технику в доме или просто готовит мне обед. Я с ним беседую на различные темы. И сейчас, оторвавшись от него на какое-то время, я начинаю тосковать. Я обмениваюсь с Мариной номерами телефонов. Свою историю я ей так и не рассказываю. Но голос меня покидает. Хотя я отчетливо знаю, что он находится рядом, просто ждет нужного момента, чтобы со мной заговорить... Созваниваемся мы сразу, как только я приезжаю домой. Она предлагает мне сходить как-нибудь в парк, прогуляться и вспомнить школьные годы. Я незамедлительно соглашаюсь. Повесив трубку, я оборачиваюсь. За моей спиной стоит Андрей. - Я думал, что ты на кухне, - я улыбаюсь, делая шаг ему навстречу. - Ничего подобного, - он берет меня за руку. Руки такие же холодные, как и всегда. Но, несмотря на этот холод, я чувствую от него тепло. - Ты какой день не снимаешь свой синий свитер? - говорю я, останавливаясь вместе с ним у входа на кухню. Он замирает, стоит ко мне спиной, не шевелится. Я пытаюсь проделать некоторый эксперимент. Кладу руки ему на плечи. Кладу их медленно, как и сегодня это холодное чудовище, стоящее вечно у меня за спиной, трогало меня. Вух. Вух. Вух! Снова этот звук... Я медленно наклоняюсь к нему, провожу кончиком носа по его волосам. Кажется, что окунаюсь в снег, а не в рыжие пряди носом зарываюсь. Он дергается, но я не отпускаю его, еще крепче сжимая пальцами тонкие плечи. Наклоняю голову в бок, шепчу на ушко, обдавая его горячим воздухом: - Может, тебе одежды прикупить? - Я... мне... и так нравится! - отрезает он и дергается. Вырос. Раньше он был более спокоен, покладист, мягок. Во что я его превратил?.. - Саш, еда стынет, пошли, - он молит, как и тогда молил отпустить. Но сейчас я трезв. И в силу своей трезвости не хочу его отпускать. Нас связало одно несчастье на двоих. Нас связало общее бремя - одиночество. И он, и я обречены прожить в отдельности от других. Такого, как он, молчаливого, закрытого, с тюремным сроком за плечами, с детством без матери, вряд ли кто примет с распростертыми объятиями. И меня, наказанного самим Господом Богом за мое деяние, - оттолкнет любой, кому бы я это ни рассказал. - Саш, - повторяет он, вырываясь из моей цепкой хватки. Я отпускаю его на миг. Он садится на стул, поднимает взгляд на меня. Я тут же опускаюсь перед ним на колени, беру его за руки, подношу их к губам. Этими же губами я припадаю к кистям его рук, нежно целуя их. Он дрожит всем телом. Но я не отпускаю его. Чувствую, как из моих глаз текут слезы. И они тонкими нитями стекают по его рукам. Его пальцы шевелятся, касаются моего лица... Проходят вдаль, забираются в мои волосы. Он сжимает пряди, заставляя как бы взглянуть на него. И я смотрю на него. Не в силах остановить свои слезы. На его лице замер страх. Но чего? Чего он боится? - Прости меня, - в действиях моих нет ничего пошлого. И то, что я испытываю к нему, сильнее любого обычного чувства. Поначалу мной овладевала лишь совесть. Затем бешеной волной меня охватило сострадание. А сейчас я привязался к нему, полюбил, находясь в этой безысходности. Любовь моя не опошляется ни в едином действии. То, что я испытываю к нему, не похоже ни на что. Я не люблю его как парня. Несмотря на мое прошлое деяние, совершенное с ним в пьяном состоянии, я не смею думать о нем в пошлом, непристойном виде. Ни разу не мог я предположить, что он станет моим другом. То, что чувствую я - сильнее меня. Единственное, что я хочу подарить ему, так это заботу и тепло, которое согреет его сердце и руки. - Прости, - повторяю я, заранее зная, что крепко прижму его к себе, как родственную мне душу, самое дорогое существо, которое есть у меня в этой жизни. Мое спасение от вечного одиночества. - За что? - он наклоняется ко мне низко, и я чувствую холодное дыхание. - За что простить? Скажи мне... Покайся, и твоей душе станет легче, - руки Андрея отпускают мои волосы. Эти слова пулей пролетают через мое сердце, ранят грудь. Я отклоняюсь назад. Пол проваливается, и я лечу в адскую бездну. Покайся... Покайся... Не ты ли преследуешь меня?! - Просто прости, - негромко говорю я, кладя голову ему на колени. Так мы сидим довольно долго. Изредка что-то говорим. - Я люблю тебя, - за все это время шепчу я. - Как человека, разумеется. Не думай, Андрей, я не такой... - он перебирает мои черные пряди. - Я дурак, что упустил возможность быть с тобой в хороших отношениях. Я закрываю глаза. Сон накрывает меня. Через пелену этого сна я слышу слова Туманова: - Господь, уйди. Уйди отсюда! Я принял решение... Я должен это сделать.