маю, парнишка разгромил бар в мое отсутствие. - Андрей, - я говорю уже тише. Медленно подползаю на коленях к разъяренному зверьку. Он отшагивает назад. - Что случилось? - я не интересуюсь, почему он разгромил мой дом. Значит, у него душевные терзания. Смущает то, что он упоминал Бога. - Не подходи, - он открывает бутылку. Но я не слушаю, подползаю к нему ближе, хочу привстать и медленно выхватить из его рук водку, дабы он не запустил ее в меня. - Туманов, не ершись, иди сюда. У меня были такие клиенты, которых приходилось хватать за шиворот, валить на диван и буквально заламывать им руки за спину, чтобы они не буянили. - Уйди, пока я дел не натворил! Уйди! - я схватываю его за ногу, пытаясь повалить на пол. Но он оказывается сильнее меня, толкает ногой, сваливает. Я толком не успеваю понять, что валяюсь на полу в столь унизительной позе, да еще и полуобнаженный. Туманов подходит ко мне, большими глотками выпивает содержимое бутылки, затем замирает, ехидно смотрит на меня и выливает остаток мне на голову. Я широко раскрываю рот, в панике глотая воздух. Что?.. Повторил то же самое, что и я много лет тому назад. Облил его водкой, оставил замерзать на полу. У него психическое расстройство. Я креплюсь. Знаю, что нужно ему сейчас помогать. Поэтому разрешаю ему все. Но дальше битья подушек, как правило, эту неделю не заходило. Он роняет бутылку, отходит назад и в ужасе смотрит на меня: - Саша. Никогда еще не удавалось ощутить себя им так сильно. Не побывав в чьей-то шкуре, ты никогда не поймешь, насколько трудно живется человеку. Я испытал на миг то унижение. Комната покрылась темной пеленой, перед глазами все начало расплываться... Меня овевает холод. Холодные руки снова ложатся мне на плечи. Но это не те привычные мне руки. Пальцы ледяного монстра изучают изгибы моей шеи. Затем скользят ниже, к груди, вонзая острые когти. Я смотрю на свои руки. Учась в школе, я любил отращивать ногти. Хотя, скорее всего, просто ленился их подстригать. На моих тонких, длинных пальцах это смотрелось очень красиво. И мне тут же вспомнилось, как я своими руками, с длинными необрезанными ногтями «ласкал» обнаженное тело Андрея. Он всхлипывал, стонал. Но это точно был не стон удовольствия. - Я... Я не хотел, - он подсаживается ко мне, срывая с дивана покрывало и тут же накидывая его мне на плечи. - Что ты творишь? - я не узнаю свой голос, когда это произношу. Холодные руки выбили меня из этого мира. - Нет, все, хватит, я больше не хочу, - тут, неожиданно для меня и для него самого, он прижимается ко мне. И холодные руки исчезают. Когти убираются из моих плеч. - Саш, прости, - бормочет, как нашкодивший ребенок. И жмется. Жмется. Жмется! Я обнимаю его в ответ. Туманов, ты мое спасение от вездесущей совести. Мы опоздали в церковь на утренний молебен. По чистой случайности машина остановилась около поселка, мимо которого мы проезжали. Чтобы я ни делал, она отказывалась ехать. Я не мог понять, что держит ее. Вроде бы все было на месте, но она не хотела заводиться. Андрей сидел рядом. Сложа руки, он смотрел вдаль, напевая песню, которая играла у него в наушниках. Я не мог прислушаться первое время к тексту, думая, что она на иностранном языке. Туманов напевает все громче и сильнее, пока я пытаюсь понять, что же случилось с мотором. - Андрей, у тебя прекрасный голос, - замечаю я. - Здесь нас больше нет. Мы легче чем воздух и свет. За мной... покидай*, - я не слышал ничего красивее. Слова, которые лились с его припухших и чуть посиневших от мороза губ, были сравнимы лишь с трелью соловья. Я замираю. Понимаю, что опаздываем в корень, и с машиной случилось что-то совершенно непонятное. Но я заслушиваюсь его пением, погружаюсь в его голос. Он несколько раз повторяет эти слова, затем выдергивает один наушник и уставляется на меня: - Нашел поломку? - Нет, - вокруг меня снова возрождаются сказочные миры. Строгий вопрос Туманова возвращает меня с небес на землю. Андрей вылезает из машины, закрывая за собой дверь. Потуже завязывает шарф, кутается в свою старую куртку. - Пошли, - отрезает он. Гордо проходит мимо меня. Словно знает, что я побегу за ним... - Куда? - я уставляюсь на него. Но ноги не слушаются меня. Все против моих мыслей. Я иду за ним. - Этот поселок, - я догоняю его, мы идем рядом. - Я тут раньше жил. - Да? И давно? - С сестрой. У ее отца. Мне до города недалеко было. Вот отсюда каждое утро в институт ездил, - он улыбается, вспоминая прошлое. В отличие от него, свой институт я помню смутно. Помню, как ежедневно молил Бога о прощении, не в силах спать по ночам. - А потом квартиру купил в городе? Как к нам переехал? - интересуюсь я. Мы, оставив на обочине мою машину, забыв обо всем на свете, идем через лес. Он меня тут убьет. Но это будет справедливый конец. Недавно я представил, как умру от рук Туманова. Сказать честно, моя бурная фантазия испытала экстаз от представленного. - Нет. В квартире матери жил. Я вроде уже говорил. Тут с дядей алкоголиком приходилось тесниться. Благо, Светка помогала. - Кто? - Сестра, - он смотрит на меня, не останавливаясь, ведя по узкой тропинке. - Лорин, ты не бойся. Тут волков нету. Не сожрут. - Я? Разве я что-то боюсь? - меня одолевает какой-то странный смех. - Будешь еще думать, что тебя убить хотят, - Туманов, только не читай мои мысли... Мы выходим из зарослей. Я жмурюсь, расталкиваю руками ветви, которые лезут мне в глаза. - Саша, - тихо говорит он, беря меня за руку. Я открываю глаза, распрямляюсь и вдыхаю холодный поток свежего воздуха. - Андрюшка, - завороженно говорю я, переплетая наши с ним пальцы. - Какая красота! И мы стоим на возвышенности. Взяться за руки и разбежаться по траве, как ни странно, даже не пожелтевшей с приходом осени. Ветер шелестит листвой на деревьях, стоящих у нас за спинами. Я делаю еще один глубокий вздох. Холодный ветер пробивается в мои легкие, обволакивает их, покрывает тонким льдом. Выдох. Лед трескается. Снова вдох. И уже легкие наполняются не просто воздухом, а счастьем. Так пахнет свобода. На склоне, вдали виднеются маленькие домики. Столбом стоит дым из труб. Топят печи. Вот она, та самая моя Родина. Вот он, тот край, которого не коснулись современная техника и модернизация. Вот он, предел моих мечтаний. Мы идем медленно, ступая по замерзшей зеленой траве. Я выдыхаю клубы горячего воздуха. Туманов дышит тихо, почти что неслышно. Вдруг он сжимает мои пальцы, хватает крепче и бежит. Бежит вперед, громко смеясь. Я срываюсь с места и бегу за ним. Я так смеялся только в детстве. - Андрей! - громко кричу его имя, бегу за ним, еле поспеваю. Громкий голос мой оглушает склон, разносится по каждому уголку, забирается в щели каждого домика. - Сашка! Сашка! - он кричит громче меня, захлебывается радостным смехом. Падает на землю, тянет меня к себе. И я падаю. Рядом с ним. Мы не отпускаем руки. Он тяжело дышит, смотрит в небо. Серое небо, нависшее над нами, окутало возвышенность, склон, переходящий в плавную равнину. Мы оказались во власти серой пелены, готовой раствориться и пролиться на эту грешную землю дождем или градом. Вокруг нас множество чудес, которые совершаются каждодневно. И всему этому мы не удивляемся. Вроде бы, что необычного в рассвете или закате. Или, что волшебного в этом небе, затянутом серыми тучами. Мне как никогда ранее повезло сегодня. Я наблюдал обычное чудо. Андрей еще спал в машине, а я ехал из города, который просыпался в полшестого утра. Было темно, и лишь фары встречных автомобилей освещали нам дорогу. Деревья, леса, посадки, мимо которых мы ехали, были необычайной красоты, покрытые полумраком, скрываемые в ужасной тьме. Я ехал, наблюдая за тем, как гаснут огни и зажигается солнце, горячими лучами пробегаясь по поверхности этой грешной земли... Рождение нового дня. Боже, спасибо, что дал мне глаза. Боже, спасибо, что позволил видеть это чудо. Андрей ведет меня за собой. Солнце, что пробивалось через облака этим утром, неожиданно скрылось за уже потемневшими серыми облаками. - Куда мы идем? - вновь спрашиваю я. Андрей останавливается около калитки невысокого, немного осевшего домика. - Домой. Мы шли домой, - его тонкие пальцы поддевают крючок, открывают калитку, приглашают меня войти. Каждый его жест настолько тонок и соблазнителен, что, увидев лишь один взмах его руки, я забываю обо всем и послушной собачонкой иду за ним. - Дома. Мы дома, - он разводит руками в стороны. Поднимается сильный ветер, подхватывает калитку, захлопывает ее. Я как в капкане. Туманов стоит пару минут. Опускает руки, и ветер затихает. Он снова манит за собой. Разумеется, я следую за ним. Мы входим в эту маленькую избу. Я наклоняюсь, так как могу задеть головой потолок. Андрей тянется, достает руками до потолка. Смеется: - Я, кажется, вырос. Веришь ли? Я на протяжении всей жизни расти буду, - дверь скрипит. К нам выходит маленькая, худенькая девушка. Белобрысые волосы забраны в низкий хвост. Глаза маленькие, голубенькие, словно бусинки. Как у Андрея... - Света! Светка! - вскрикивает рыжик, смеется заливным смехом, кидается ей на шею. Девушка улыбается, обнимает его в ответ. - Отец в город уехал. Будет только к вечеру, - говорит она тонким голосом. Затем