– Ох, какая же ты сексуальная, когда пытаешься противостоять мне, – проворковал он. Тогда напряжённость как рукой сняло, в словах слышалась похоть и желание.
Я слишком хорошо знала этот взгляд, чтобы перепутать с чем-то. Брат играл со мной.
– Шлюх будешь снимать в своём вонючем баре, – плюнула я ему в лицо эти слова, и он остолбенел от шока. Моему братику никто никогда такого не говорил, ведь он настолько устрашающе выглядит, от чего казалось нереальным, что с ним вообще кто-то заговорит. – Сколько уже можно? Я вытерплю то, что ты приходишь поздно домой, что ты напиваешься в стельку, что ты приводишь сюда, в родительский дом, грязных баб и отжариваешь их так, что я уснуть не могу, не говоря о маме с папой. Всё это я переживу! Но не смей больше ко мне прикасаться, – на мои глаза навернулись слёзы, не знаю, что мной двигало, когда произносила эти слова, но высказав их после стольких месяцев, я почувствовала себя свободной. Я не побрякушка в его руках, а младшая сестра. Пусть усвоит это на всю свою жизнь.
Дэвид медленно поднялся и встал позади меня, открывая дверь. Тишина. Она словно была осязаемой. Я обернулась и увидела его лицо, эмоции которого противоречили всем законам логики. Ему было … больно? Никогда не видела, чтобы мой брат скрывал отчаяние, отразившееся на лице столь явно, что у меня защемило сердце. Мне не хотелось ранить его настолько, чтобы потом пришлось наблюдать эту кислую мину весь остаток дня.
– Дэвид, прости … – начало было я, но он меня перебил.
– Уходи. Просто выйди из комнаты.
Парень оставался холоден со мной, не обращал внимания и, скорее всего, что-то обдумывал в своей светлой головке, от чего мне стало неловко еще больше, поэтому я немедленно покинула комнату, спустившись к родителям, ни разу не оглянувшись. Может, хотя бы рядом с ними мне удастся прийти в себя.
Они сидели и разговаривали, не зная и не подозревая, что сейчас наверху произошло между их детьми. Родители лишь подозревали о загонах Дэвида, но из-за болезни позволяли ему слишком многое, чем следовало, закрывая глаза абсолютно на все, что он вытворял в этом доме. Возможно, меня это даже и задевало, ведь меня контролировали по самое «не хочу», будто пытались отыграться за все промахи с братом.
– Это что за одежда? – скептически спросил мой отец. Ну вот и началось «веселье».
Наполовину облысевший мужчина средних лет. Подтянутый и хорош собой, но слишком хмурый, чтобы заметить это. Последний раз его улыбку я видела, когда впервые пошла в среднюю школу. Тогда он выглядел таким молодым, таким счастливым и беззаботным, что мама чуть не расплакалась, а потом наша семья влезла в долги.
– Я не пойму, что не устраивает в этот раз? – я кипела от злости на своего старика. – Свитер слишком короткий, или джинсы через чур сильно обтягивают мои ноги? А может тебе понравится идея, если я закутаюсь в большущий балахон и буду ходить словно монашка? – в моей речи не было ни капли обиды или досады, а лишь гнев с ноткой горечи и досады. Я устала выслушивать это каждый день.
Почему ему нужно испортить мне настроение прямо с утра? Как будто бы мне не хватает нападок Дэвида.
Иногда мне бывает настолько плохо, что я закрываюсь в комнате, открываю окно и залезаю на подоконник с ногами, стоя у края, и думаю над тем, что же такого произошло, что я стала белой вороной в нашей семье. На ум мне приходили разные мысли. Я не успела вымыть посуду до прихода мамы, получила двойку за контрольную, подралась с девочкой за то, что она обозвала меня плохим словом, и папе пришлось отпрашиваться с работы, чтобы забрать свою дочь, или же разбила приставку брата или любимую вазу мамы … Над всем этим я думала неоднократно и оказывалось, что во всех этих воспоминаниях присутствовала моя вина, но наказаний никогда не было, лишь предупреждения, а потом мне вспоминался поступок Дэвида. Тогда отец и переменил своё отношение к детям хоть к своим, хоть к чужим.
Дэвид и проблема – это два неразделимых слова. На мой день рождения, когда мы с девчонками решили оторваться на славу и отправились в местный клуб, чтобы растрясти жирок, мой брат попросил в долг у хозяина этого места деньги. Довольно крупную сумму. Он проиграл их всех в покер. Да, довольно нелепая ситуация, потому что во всех дешевых фильмах именно так и происходит. Не подозревала, что это коснется моей жизни. Мой папа, конечно, об этом даже не предполагал, а брат решил, что как взрослый мужчина разберётся со всем сам, но не справился, а лишь нарвался на еще большие неприятности. Через пару недель игры и беспросветной тьмы в денежных долгах, Дэвид прекратил свою пагубную привычку, но парни, которые дали денег моему безответственному брату, не хотели просто так его отпускать. Это и неудивительно. Они избили его. Дэвид вернулся домой и рассказал всё отцу, ну, а после лишился сознания и попал в больницу. Снова. Папа не стал писать на них в прокуратуру, а лишь разыскал, чтобы вернуть деньги. Тогда-то он и решил, что раз не воспитал, как подобает, старшего сына, то стоит вырастить приличную дочь, которая станет примером для всех родственников, а Дэвиду от этого стало только паршивей. Ведь теперь он ощущал на себе разочарованный и полный печали взгляд родителей каждый день.