Пришлось не только уступить российские территории, но и выплатить огромную контрибуцию. Однако Ленин умел любой большевистский позор превращать в триумф… Диалектика… Ленин фактически ничего не сделал для возвращения из польского плена более тридцати тысяч красноармейцев, судьба которых печальна: большинство сгинули, не оставив следов. Это давняя история, но она и сегодня требует честного ответа и разбирательства.
Ленин совершенно не испытал нравственного дискомфорта от поражения под Варшавой, наступление на которую он так торопил…
Десятки тысяч жертв принесла польская авантюра, тридцать миллионов рублей золотом контрибуции{303}, исчезнувшие бесследно тридцать тысяч плененных красноармейцев, моральное осуждение всей Европы никак не повлияли на Ленина, считавшего все это «в порядке вещей».
Выступая на IX конференции РКП(б), Ленин в заключительном слове по своему докладу, касаясь «неудачи» в Польше, обронит: «Мы на этом будем учиться наступательной войне. Будем помогать Венгрии, Италии и при этом рискнем таким образом, что с каждым удвоенным шагом будем помнить, где остановиться»{304}.
Впрочем, остановились в Польше недостойно; когда соединения и части Первой конной армии покатились назад, то метили свой путь на российской земле многочисленными еврейскими погромами. Ленину докладывали специальной шифровкой: «1-я и 6-я дивизии Первой конной армии на своем пути уничтожали еврейское население, грабя и убивая на своем пути…»{305}. Ленин отреагировал лаконично: «в архив».
Утопия рождает авантюризм. Поражения, неудачи – большевистский «реализм». Суть его – поиск новых решений, которые оставляют как бы за «скобками» огромные издержки, жертвы, лишения. Утопия в союзе с большевистским «реализмом» есть преклонение перед целью, достичь которую нужно любой ценой.
Но «фонарь ленинизма», о котором писал Троцкий, всегда высвечивал не столько реалии, сколько миражи грядущего.
Таков ленинизм. Такова его судьба. На протяжении десятилетий он опирался прежде всего на военную мощь советской империи. Вместе с тем нельзя отрицать, что ленинизм нес и несет огромную способность убеждать людей благодаря изощренной школе демагогии, постоянному перенесению ожидаемых благ в неопределенное, туманное будущее. Людям всегда свойственно верить. Особенно если мышление одномерное, догматическое, привыкшее пропагандистские мифы принимать за реалии.
Ленинизм агонизирует, но далеко не умер. И, видимо, не скоро умрет. Люмпенизированная, «пролетарская» часть населения России по-прежнему видит выход из тотального кризиса, в котором находится страна в посткоммунистическую эпоху, в новых экспроприациях, переделах, возвращении вульгарного равенства. После завышенных ожиданий, связанных с приходом к власти неопытной, незрелой, неумелой демократии, у многих возникло устойчивое разочарование в рынке, свободах, отсутствии удобных бюрократических опор в жизни. Этим пользуются опытные аппаратчики бывшей КПСС, стремясь на волне отрицания, сенсационных разоблачений и щедрых посулов вновь завладеть общественным сознанием. Опасность реставрации (хоть на какое-то время) реальна.
У России – великой, самобытной, духовно необъятной – трудно отнять ее приоритеты на страдания, нелепости, смуты.
В программе Коммунистической партии Российской Федерации, принятой 22 января 1995 года, лишь трижды стыдливо упоминается Ленин. При всей отчаянной защите человека и его учения, принесших России самые страшные беды в XX веке, звать «назад, к Ленину» сегодня уже не с руки. Всем видна полная несостоятельность этого учения, основанного на антиреформизме, антилиберализме, антидемократизме, антигуманизме, антиисторизме, антипарламентаризме. Новым лидерам коммунистов сегодня выгоднее утверждать просто бредовые вещи, вроде той, что «русская идея» есть идея глубоко социалистическая!
В программе КПРФ оправдывается ускоренная коллективизация, создавшая новое сословие крепостных XX века, не осуждаются страшные многомиллионные репрессии коммунистического режима; оказывается, к «мировой революции» призывал совсем не Ленин, а «лжекоммунисты», а среди союзников компартии ныне провозглашаются «религиозные объединения всех традиционных конфессий»! Словно и не было чудовищного погрома тысяч храмов большевистской инквизицией и призыва Ленина: «дать самое решительное и беспощадное сражение черносотенному духовенству и подавить его сопротивление с такой жестокостью, чтобы они не забыли этого в течение нескольких десятилетий…»{306}.