Сталинская система, положив в основу своего функционирования выполнение воли партийной диктатуры ВКП(б), предстала как некая тотальная псевдокультура, сделавшая судьбу конкретной личности эфемерной, а власть государства подавляющей. Вместе с тем эта псевдокультура давно (и сегодня тоже!) паразитирует на христианской идее социальной справедливости, популистской идее защиты бедных, «пролетариата»: обращается к трактатам утопистов прошлого, внушая, что «золотой век» – это грядущий коммунизм. При всей эклектичности ленинизма и сталинизма как его конкретной временной разновидности они выделили из марксизма то, что там не являлось главным, – идею диктаторской власти. Эта псевдокультура не является ни европейской, ни азиатской, а представляет собой нечто особенное, уродливо-неповторимое, со своей идеологией, политикой, «ценностями».
Из семи десятилетий существования этой системы лишь первая половина (с 1917 по 1953 год) была в известном смысле классически тоталитарной. Основная «заслуга» в достраивании и «совершенствовании» ленинского тоталитарного здания принадлежит Сталину.
При всей чудовищной антигуманности, закрытости сталинского общества оно таило в себе и некую «привлекательную загадочность», на которую «клевали» не только Г. Уэллс, но и множество простых людей на Западе. Пропаганда о «государстве рабочих и крестьян» в России, осуществляемая зависимыми от ВКП(б) компартиями, поддерживала среди отдельных слоев и социальных групп капиталистических государств определенное доверие к большевистской власти. Можно даже сказать, что в «сталинские годы» СССР, Москва, режим излучали некий «бордово-темный свет», который одновременно пугал и притягивал. Такие мастера пера, как Анри Барбюс, своими книгами распространяли лживый миф о гении и на Западе. Барбюс писал о Сталине, что «кто бы вы ни были, лучшее в вашей судьбе находится в руках человека, который бодрствует за всех и работает, человека с головою ученого, с лицом рабочего, в одежде простого солдата»{362}.
«Акварель» А. Барбюса насколько красочна, настолько и ложна. Сталин никогда не был таким.
Для повышения респектабельности режима, по инициативе Сталина, в 1935 году началась подготовка новой Конституции СССР. Страна пока жила по конституции, принятой в год смерти Ленина в 1924 году. Естественно, эту волю второго вождя освятили специальным постановлением VII съезда Советов 6 февраля 1935 года. Сталин обосновывал необходимость нового конституционного процесса целым рядом объективных обстоятельств: созданием новой индустриальной базы государства, разгромом кулачества, победой колхозного строя, завершением ликвидации частной собственности и т. д.{363}.
Думаю, что Сталин не сказал на съезде двух очень важных вещей.
Во-первых. Диктатор почувствовал свою огромную силу. Но он хотел и международной популярности. Его встречи и долгие беседы с западными писателями Роменом Ролланом, Эмилем Людвигом и Гербертом Уэллсом преследовали цель создать привлекательный образ вождя СССР для Запада. Собеседники это сразу поняли. Людвиг тут же сказал генсеку: «В течение более 20 лет я изучаю жизнь и деятельность выдающихся исторических личностей…»{364} А знаменитый фантаст Уэллс в самом начале беседы заявил, что он недавно «имел продолжительную беседу с президентом Рузвельтом… Теперь я приехал к Вам, чтобы расспросить Вас, что Вы делаете для того, чтобы изменить мир…»{365}. Сталин, как и всякий диктатор, настойчиво искал международной личной популярности.
Но он хотел, чтобы и создаваемая им система тоже была привлекательной, манящей, «вдохновляющей пролетариат». Конституция, его конституция, по мысли вождя, могла помочь решению этой, как теперь знаем, невыполнимой задачи.
Под бурные, просто исступленные аплодисменты делегатов VIII Всесоюзного съезда Советов Сталин заявил в своем обычном тавтологическом ключе, говоря о конституции: «Это будет документ, свидетельствующий о том, что то, о чем мечтали и продолжают мечтать миллионы честных людей в капиталистических странах, уже осуществлено в СССР. Это будет документ, свидетельствующий о том, что то, что осуществлено в СССР, вполне может быть осуществлено и в других странах…»{366} И мы знаем, что 5 декабря 1936 года сталинская конституция были «принята».
Во-вторых. Заботясь о «демократической» респектабельности своей системы, личной привлекательности как вождя гигантского «государства рабочих и крестьян», Сталин исподволь, параллельно с подготовкой конституции готовил в стране гигантскую кровавую чистку.