Командир 21-го полка СС Эдуард Дайзенхофер
4 апреля немецкие егеря и пехотинцы начали выдвижение на исходные позиции. Условия, в которых проходил марш, были более чем трудными – гололед, слякоть, плохие дороги. В дальнейшем оттепель, начавшая 5 апреля, еще более усугубила проблему. Вскоре все пространство превратилось в море грязи, что сделало движение практически невозможным. Техника увязла. На очистку дорог были брошены все имевшиеся в наличии саперы и специальные снегоочистители. Такими мерами удалось добиться некоторых результатов, движение частично нормализовалось. Но теперь к трудностям с погодой прибавилось и противодействие противника: советские самолеты, как только позволяла погода, сразу же атаковали немцев.
Тем не менее обе армейские дивизии пошли в атаку 4 апреля, как и планировалось, несмотря на все трудности. 367-я дивизия генерал-майора Георга Зваде успешно захватила плацдарм через реку Нараевку, к юго-востоку от Рогатина, а 100-я егерская генерал-лейтенанта Виллибальда Утца создала предмостные укрепления у реки Злота Липа у Литвиново, в 10 километрах северо-западнее Подгайцев и в районе юго-восточнее Бережан. Интересно, что согласно советским отчетам, в этот день в районе Подгайцев была зафиксирована только разведка боем(!): якобы немцы безуспешно атаковали силами пехотного полка при поддержке 30 танков.[37] Дальше – больше. Командир 18-го корпуса И. М. Афонин доложил, что за этот день было сожжено и подбито 11 танков и 2 бронетранспортера, уничтожено до 300 солдат противника.[38] Впрочем, эти данные не подтверждаются немецкими источниками: 100-я егерская дивизия как раз добилась некоторых успехов, причем, согласно всем источникам, она действовала без танковой поддержки.[39] Подгайцы были взяты частями Утца уже к утру 5 апреля.
К вечеру 4 апреля во Львов и его окрестности прибыло уже 57 поездов с частями дивизии СС «Фрундсберг» (и только 35 эшелонов с частями «Гогенштауфен»). Ждать, когда прибудут все составные части обеих дивизий, было некогда, и Хауссер решил ввести в сражение «Фрундсберг». Некоторые подразделения (главным образом те, которые выгрузились в окрестностях Львова) выступили немедленно по прибытии, как, например, уже упоминавшиеся 6-я танковая рота или же 10-й разведывательный батальон СС. Через 24 часа дивизия уже была более-менее развернута, но реальная ее сила еще оставалась небольшой: Троенфельд отрапортовал Хауссеру о наличии в боеспособном состоянии лишь 32 танков Pz-IV и 38 самоходок Stug-III.
Но, не обращая внимания на все проблемы, нужно было срочно действовать. Хауссер разместил свои танковые дивизии (вернее, дивизию) в центре, в то время как 100-я егерская дивизия прикрывала левый фланг, а 367-я пехотная – правый.
Цель, поставленная Раусом перед II танковым корпусом СС, была простой: атаковать к юго-востоку вдоль линии Рогатин – Бережаны, а затем ударить южнее Подгайцев и двигаться через Монастыриску[40] к Бучачу.
Командир 10-го танкового полка СС Франц Клеффнер
Первым соединением дивизии СС «Фрундсберг», получившим боевое крещение, стал 10-й разведывательный батальон СС.[41] Утром 5 апреля батальон Бринкманна достиг Подгайцев, только что взятых частями 100-й егерской дивизии. По воспоминаниям унтершарфюрера СС Франца Видманна, связного из штаба батальона, егеря произвели хорошее впечатление на эсэсовцев своей экипировкой и снаряжением. Кое-что вызвало у эсэсовцев раздражение: «Они (егеря. – Р. П.) имели белые маскировочные халаты, которых у нас не было», – вспоминал Видманн.[42] Командный пункт батальона оборудовали в типичной украинской хате, с соломенной крышей. В скором времени в Подгайцы прибыл и Тройенфельд. В 11.00 состоялось совещание, в котором приняли участие Тройенфельд, Бринкманн, Виллибальд Утц и штабисты обеих дивизий. По итогам этого «совета» Бринкманн получил приказ разведать подходы к Бучачу и обеспечить защиту сектора на севере от Бучача, создав плацдарм на восточном берегу реки Стрыпы.
38
42