- В следующий раз стучись хотя бы.
Парень откинулся на полушку, протирая глаза от слёз. Его рубашка натянулась, обтягивая стройное тело, но казалось, что первая пуговица на воротнике, ужасно давила на шею. Выглядело так неудобно, что захотелось протянуть руку и расстегнуть.
- А как ты стал жнецом, Серафим?
Этот вопрос мгновенно стёр улыбку с его лица. Он выдержал паузу и посмотрел на меня из-под ресниц. В его глазах явно читалась боль, глубокая и жгучая, что точит изнутри, подобно червю.
- Это наказание, - он произнёс это тихо, будто себе, - за то, что я был эгоистом и потерял надежду.
Он глубоко вздохнул и на его лице расцвела прежняя, нежная улыбка.
- Потому всегда помни, что нельзя терять надежду, нет безвыходных ситуаций.
Серафим протянул руку и взъерошил мои волосы, будто старший брат.
- Но, что мне делать? Осталось так мало времени, всего 100 дней.
Осознание захлестнуло с головой, подступая к горлу горьким комом. Моя жизнь не была простой, но я не хотела заканчивать её так быстро. Чего я добилась? Успела ли пожить? Нет…я ничего не успела.
Серафим, будто прочитав мысли, ласково сжал моё плечо.
- Не думай, что всё безнадёжно. У тебя есть чудесная возможность делать всё, что только хочется. Это прекрасно! – он игриво подмигнул мне. – Это твоя жизнь. Подумай, чего ты хочешь. Чего хотела, но боялась себе позволить?
Подобный вопрос поставил меня в тупик. Чего бы я хотела?
- Я…я не знаю.
Парень провёл кончиками пальцев по моим волосам.
- Подумай, - его голос звучал мягко и нежно, будто колыбельная, - а сейчас отдохни, день был тяжёлым.
Я усмехнулась. Действительно, нельзя назвать лёгкими сутки, в которые ты умерла и воскресла.
- Я не только о том, что случилось пару часов назад, - Серафим щёлкнул меня по носу, - мне прекрасно известно, что было до аварии.
- Ты следил за мной?
Он криво улыбнулся.
- Нет, просто наблюдал. А сейчас, мне пора. Дела зовут.
- А разве это…- он щёлкнул пальцами и исчез до того, как я успела закончить, - не одно и то же?
И в тот же момент на первом этаже раздался звон бьющегося стекла.
Глава 4. Призрак старого дома
Осознание того, что я неслась по лестнице чужого дома на первый этаж до меня дошло уже на последней ступеньке. Лодыжка предательски заныла, заставляя обратить на себя внимание, но, почему-то я игнорировала собственную боль.
Из погружённой в полумрак гостиной вела арка, через которую лился мягкий золотистый свет, оттуда же доносились сдавленные ругательства и копошение. Я последовала на эти звуки и через пару секунд оказалась в просторной кухне, такой же светлой, как и всё в этом доме.
Дорогая мебель выглядела совершенной и чистой, будто ей никогда и не пользовались. Почему-то при виде всего этого на душе стало холодно и одиноко.
Недалеко от столешницы, над которой весели шкафчики, заполненные кружками и стеклянными стаканами, на корточках сидел Ной и что-то собирал с пола.
- Всё нормально?
Парень обернулся, сверкнув в мою сторону глазами. В его взгляде явно читалось раздражение.
- Вполне, - его голос был сухим и холодным, что по спине пробежали неприятные мурашки.
- Я слышала…-и тут мой взгляд упал на его руку, с кончиков пальцев медленно капала кровь, - ты ранен?
Его глаза расширились, будто от удивления, одновременно с тем, как моё тело будто на автопилоте двинулось к нему, явно не посоветовавшись с головой.
- Я не..-он замер, когда мои пальцы обхватили кисть его руки, - видимо порезался осколком.
Взгляд невольно упал на пол под его ногами и зацепился за прозрачные осколки, видимо от бывшего стакана. А на кремовом мраморе напольной плитки ярко горели пара рубиновых капель.
- Где аптечка?
Ной отдёрнул руку, сжимая пальцы в кулак.
- Не трогай. В этом нет необходимости.
Я сощурила глаза и молча встала, тут же пожалев, что сделала это резко. Лодыжка снова заныла, заставив зашипеть.
Ной бросил в мою сторону хмурый взгляд и сжал губы, пока я тем временем начала изучать кухню на предмет аптечки и метлы.
Открывая шкаф за шкафом, я всё больше и больше удивлялась тому, насколько пусто было в них: всего строго по минимуму, так будто посуда и всё остальное стояло там лишь для того, чтобы показать, что здесь кто-то живёт, но вовсе не для того, чтобы ими в действительности пользовались. Моё внимание привлёк набор ножей, полностью запакованный.
- Выглядят острыми, - сорвалось с губ.
- Ты же не собираешься броситься на меня с одним из них? – Ной наблюдал за мной, сощурив глаза. Эмоций в них не было, разве что нечто, смутно напоминающее любопытство.
- Конечно собираюсь, - усмехнулась я, взяв набор в руки, - подкрадусь к тебе ночью и перережу сонную артерию. Потом закопаю труп в твоём саду и заберу себе твой дом.
Повисла тишина.
Я кожей ощущала на себе его взгляд, он уже не изучал меня, он прожигал. Но это было не от злости или страха, а скорее от удивления.
Ножи отправились обратно в шкаф и рядом обнаружился прозрачный пластиковый контейнер, внутри которого спокойно дожидались своей очереди средства оказания первой помощи.
- Я не могу понять, - его голос звучал не так холодно, как пару минут назад, но в нём всё ещё чувствовалось напряжение, - ты шутишь или до безрассудства честная?
- И то, и другое, - я вытащила аптечку из шкафчика и стала искать в ней всё необходимое, - а вот в какой степени и что, думай сам.
Ной усмехнулся и облокотился на столешницу, скрестив на груди руки.
- Позволь свою руку, - я протянула ему ладонь, ожидая, что он подаст раненную руку.
Он медлил, смотря мне в глаза.
- Какую игру ты затеяла?
- Всегда мечтала быть врачом, - я потянула его за рукав рубашки, - а тут, смотри, потенциальный пациент сам пришёл прям в руки.
Ной покачал головой, и протянул мне руку, сдаваясь.
- На самом деле, никаких игр, - пальцы быстро порхали над несколькими глубокими порезами на внутренней стороне его ладони, промывая и забинтовывая так, чтобы избежать резких вспышек боли, - я просто делаю то, что хочу. На данный момент, я хочу оказать тебе первую помощь. Всё, готово.
Взгляд задержался на его перебинтованной кисти у меня в ладонях немного дольше, чем следовало. Я ощущала тепло, сочившееся сквозь бинты, и нежность кожи его руки. Такие руки явно не знали тяжёлой работы, а длинные пальцы и точность нежных движений выдавали принадлежность к какому-то искусству.
- Ты музыкант, верно?
Он промолчал, медленно отнимая у меня собственную руку, но краткая улыбка на его лице говорила о том, что я права.
- Ты не знаешь местных легенд, верно? Об этом доме.
Ной понизил голос и наклонившись подался вперёд так, что наши лица почти поравнялись.
И снова этот запах кофе, манящий и будоражащей сознание.
Я прикусила губу, смотря ему прямо в глаза, утопая в их тёплом и тягучем мёде.
- Когда-то этот дом принадлежал одному пианисту, - его голос звучал низко и тихо, бархатно и мягко, - он жил один, но к нему часто приходили девушки. И спустя несколько дней после визита к нему, они умирали по каким-либо причинам.
На его лице не было и тени улыбки. Голос звучал всё ниже, всё глубже, а выражение глаз сменилось холодным безумством, от чего по спине пробежал неприятных холодок.
Сердце в груди забилось от страха, мешая дышать.
- Никто не мог доказать его причастность к их гибели, - продолжал Ной, приближаясь всё сильнее ко мне, вынуждая отступить назад, - пока в конечном итоге его не нашли на этой самой кухне повешенным на потолочной балке, напротив напольных часов. И теперь каждое полнолуние ровно в полночь его вспоминают. И сегодня тем, кто его вспомнит, будешь ты.
Стоило этим словам сорваться с губ, как по кухне разлетелся оглушительный звон боя часов, заставивший меня вздрогнуть от ужаса и осесть на пол, зажимая уши руками.