Уничтожение не задействованных в операции транспортных средств и вооружений осуществлялось буквально накануне начала атаки. Венгерские офицеры ставились в известность о нем только в 18 часов. Немцы очень опасались, что их союзники-мадьяры тут же сдадутся в плен и все расскажут советской контрразведке. Единственное исключение являл собой Иван Хинди, который был посвящен в подробности плана в 16 часов.
Однако слухи о предстоящем прорыве стали курсировать еще вечером 10 февраля. Впрочем, это была очень размытая информация, лишенная каких-либо конкретных деталей. Некоторые из командиров немецких дивизий уже точно знали, что на следующий день им предстоит наступательная операция. Эта маленькая деталь указывает на то, что, скорее всего, существовали некие тайные приказы, которые были вручены высшим немецким офицерам накануне прорыва. Впрочем, сама тема выхода из окружения обсуждалась простыми солдатами уже как с неделю. В основном все сходились во мнении, что это было безнадежное предприятие — вырваться из кольца было очень сложно. Косвенным подтверждением предстоящего наступления стало массовое награждение, в том числе венгерских солдат и офицеров, которое происходило между 6 и 10 февраля 1945 года. Множество лейтенантов и майоров оказалось награждено Рыцарскими крестами. Венгерские военнослужащие представлялись к другим наградам. Старшие офицеры получали неожиданное «повышение». Так, например, Иван Хинди стал генерал-полковником, а Билльницер — генерал-лейтенантом. Среди солдат ходили самые невероятные слухи. Многие из них надеялись, что смогут достигнуть немецкой линии фронта «после марша длиной всего в несколько километров». Некоторые утверждали, что в месте прорыва находится только несколько русских патрулей, а потому они преодолеют 15–20 километров едва ли не бегом.
Когда был объявлен приказ о наступлении, один из офицеров-салашистов произнес следующие слова: «В Будакеси уже находятся немецкие части, которые пытались прорвать блокаду. Прорыв будет детской игрой. За «тиграми» уже следуют части СС, вермахта, Хонведа и боевые группы хунгаристов. Мы передохнем на верхнем течении Дуная, а затем нам на вооружение дадут чудо-оружие. И в пределах трех недель в нашей стране не останется ни одного русского».
Другие полагали, что в месте прорыва стояли румынские части, которые тут же обратились бы в бегство. Подобные иллюзии испытывали даже офицеры. За несколько часов до своей гибели генерал-майор Шмидхубер, командир 13-й танковой дивизии, говорил с отеческими нотками в голосе: «Нас не смогут остановить! А послезавтра мы уже уютно расположимся и пропустим по стаканчику!»
Подобные иллюзии испытывали и гражданские лица, которые несли с собой огромное количество ручной клади и даже везли детские коляски.
Однако трезвомыслящие солдаты прекрасно понимали, что, скорее всего, операция была обречена на провал. Это понимал и Пфеффер-Вильденбрух. А потому отнюдь не случайно он и оберфюрер СС Дёрнер отобрали 500 наиболее боеспособных полицейских и эсэсовцев, которые должны были прорваться в самом «безопасном» месте — у канала Ёрдёк-арко (Чертова канава). Советские войска контролировали эту территорию лишь в отдельных местах. Более того, они могли избежать самой сложной и кровопролитной начальной фазы прорыва. По сути, Пфеффер-Вильденбрух намеревался сбежать, предоставив остальные воинские части самим себе. Обстоятельство, что он хотел уклониться от ожесточенных боев, вполне соответствовало его характеру, который мы описывали несколько выше. Все это весьма негативно отражалось на моральном состоянии окружавших его солдат. Они словно заражались трусостью своего командира. А тем временем по приказу венгерское командование поступало в распоряжение 9-го горнострелкового корпуса СС.