Всё это, конечно, было в порядке вещей, имя Джима Губера было для Питера пустым звуком, и Губер интересовал его куда меньше, чем собственный обед. Питер понял, какую кашу заварил Гаффи; он злился на Гаффи только потому, что тот не догадался с самого начала сказать ему, какова его роль в этом деле, и чуть было не вывернул ему руки. С другой стороны, размышлял Питер, Гаффи несомненно хотел испытать его, чтобы на него можно было положиться. Питер усвоил этот урок и решил доказать это Гаффи и Дубмену.
— Помалкивай, — внушал ему Гаффи, и Питер ни разу ни словом не обмолвился о деле Губера. Но о других вещах он, конечно, разговаривал. Не мог же он, в самом деле, молчать, как мумия, целый день; к тому же Питер любил похвастаться своими подвигами и охотно рассказывал, как ловко обводил вокруг пальца своего предыдущего «старика». Кокаинисту Джералду Лесли он рассказывал о Перикле Прайеме, и о том, что помог выудить у доверчивой публики тысячи долларов, и как за мошенничество их обоих дважды сажали в тюрьму,
Он повествовал также о храме Джимджамбо и о странных и невероятных вещах, какие там происходили. Паш-тиан эль Каландра, который называл себя верховным магистром Элефтеринианского экзотицизма, выдавал себя за восьмидесятилетнего старца, а на самом деле ему не было и сорока. О нём говорили, будто он персидский принц, а в действительности он родился в маленьком городке в штате Индиана и начал свою карьеру мальчишкой у бакалейщика. О нём говорили, будто он питается горстью ягод, но ежедневно Питер поджаривал для него основательный бифштекс или курочку. Пророк объяснял своим прислужникам, что эти яства нужны «для жертвоприношений»; Питеру доставались остатки этих «жертвенных» бифштексов и курочек, и он тайком «жертвенно» поглощал их за дверью кладовки. Эту подачку он получал от мажордома Тушбара Акрогаса за то, что скрывал его воровские проделки от пророка.
Храм Джимджамбо был удивительным святилищем. Там были за семью завесами таинственные алтари, из-за которых появлялся верховный магистр, облаченный в длинные одежды кремового цвета, с золотой и пурпурной каймой, в розовых расшитых туфлях и в символическом головном уборе. Его проповеди и религиозные церемонии посещали сотни людей — среди них немало богатых светских дам, которые подъезжали к храму в своих лимузинах. Кроме того, была ещё школа, где детей посвящали в таинства культа. Пророк забирал их в свои покои, и по этому поводу ходили ужасные слухи; кончилось тем, что в храм нагрянула полиция, и пророку, мажордому и Питеру Гаджу, поварёнку и их союзнику, пришлось бежать.
Питер особенно охотно рассказывал Джералду Лесли о своих приключениях со «Святыми вертунами», в церковь которых он случайно забрел в поисках работы. Питер вступил в эту секту и научился искусству «говорить языками» и запрокидываться в корчах на спинку стула, делая вид, что его осенила небесная благодать. Питер вкрался в доверие к его преподобию Гамалиилу Ланку, который тайком поручал ему вести агитацию среди прихожан за прибавку жалованья одному низкооплачиваемому вертуну. Но Питер кое-что разнюхал и решил перейти в клику сапожника Смизерса, который старался убедить общину, что может вертеться быстрее и неистовее, чем его преподобие Гамалиил. На этой своей последней работе Питер пробыл всего несколько дней и был уволен за то, что стянул жареный пирожок.
§ 10
Всё это и многое другое рассказывал Питер, чувствуя себя теперь в полной безопасности под покровительством властей. Но через два месяца его вызвали в кабинет Гаффи. Полицейский яростно накинулся на него. «Чертов дурак!» — были его первые слова. У Питера подогнулись колени и снова застучали зубы.
— Ч… ч… что вы сказали? — вырвалось у него.
— Я же тебе говорил, чтобы ты держал язык за зубами! — Гаффи сказал это таким угрожающим тоном, словно собирался опять выкручивать Питеру руки.
— Мистер Гаффи, я никому не говорил. Никому ни слова о деле Губера, ни единого словечка.
Питер начал было оправдываться, но Гаффи оборвал его:
— Заткнись, болван! Может, ты и не говорил о деле Губера, зато всё выболтал о себе. Говорил ты кому-нибудь, что работал с этим Каландрой?
— Д… д… да, сэр.
— И ты знал, что его разыскивает полиция, да и тебя тоже?.
— Д… д… да, сэр.
— И ты говорил, что был арестован за продажу шарлатанских патентованных средств?
— Д… д… да, сэр.
— Господи боже мой! — воскликнул Гаффи. — Какой же из тебя выйдет свидетель?